Хоть в крестики-нолики играй.

— Все! Приехали!

Яма была глубокая. Метра три с половиной, если мерить от пола до отсутствующего потолка. И если есть чем мерить…

— Не достать. Даже если прыгнуть, — оценил на глазок расстояние до бамбуковой решетки Кудряшов.

— А зачем прыгать? — спросили американцы.

— Чтобы форму не потерять, — недовольно ответил Кудряшов.

— Какую форму? — не поняли американцы. — Военную?

— Физкультурную. Спортсмен он, — ответил за Кудряшова Пивоваров. — У вас баскетбол есть?

— Yes, yes, — закивали американцы.

— Ну так вот он тот самый баскетболист. По бросанию чего-нибудь лишь бы куда-нибудь. Йес?

— О! — сказали американцы. — Yes!

Яма была мокрая. На полу кое-где стояли лужи от недавно прошедших дождей. Крыши-то в этом доме не было! В дальнем углу была вырыта еще одна яма — яма в яме, которая, судя по исходящему от нее запаху, выполняла роль отхожего места. Относительно сухо было только возле стен, где были выбиты или выцарапаны в стенах примитивные ступеньки-сиденья, застеленные сухими листьями.

— Извиняйте, что не прибрано, — сказал Кузнецов, широким жестом приглашая товарищей располагаться. Уж как получится.

Русские заняли места подальше от невыносимой, в обоих значениях этого слова, параши. На правах хозяев.

Американцы сели там, где осталось место. Как бесправные зеки второго сорта. Они все еще ощущали себя пленниками. Пленниками русских пленников. Которых в свою очередь пленили вьетнамцы. Пленниками в квадрате. Хоть это и было странно. Американцев было, как минимум, больше. Просто они еще не оценили ситуацию… Или не были приучены бороться за место подальше от параши. По причине незнания некоторых, общеизвестных в Союзе, законов общежития.

— Ну и что будем делать? — спросил Пивоваров. — Спать! — коротко ответил Кудряшов.

— Здесь?

— Здесь! Или ты ожидаешь, что тебя пригласят в хозяйскую спальню, под бочок хозяйской жинки?

— Не-ет! Не надо. Лучше здесь, чем под такой бочок, — поморщился Пивоваров.

Война войной, а обед по расписанию! За неимением такового — сон. Как говорится в малозажиточных семьях: есть хочешь — спать ложись. Сон, он тоже силы восстанавливает, которые еще очень и очень могут пригодиться.

На обед пленникам дали сон. Сколько влезло. На ужин — дрему. Тоже от пуза. На завтрак — легкий пересып. Без ограничений в весе и калориях.

И только в обед следующего дня — собственно еду.

— Что это? — спросил Далидзе, показывая на спущенный сверху на веревке большой полукруглый котел.

— Супница, — ответил ему Пивоваров, — причем, кажется, с супом.

— А я думал — недостававшая в камере параша. Из которой по случайности забыли вылить содержимое… — задумчиво заметил Далидзе, приоткрыв крышку и нюхая предложенное первое блюдо. — Очень похоже…

— Что есть такое параша? — спросили любопытные американцы.

— Вьетнамский столовый прибор. Коллективного пользования.

— Yes, yes! Pa-ra-sha, — с удовольствием повторили новое слово полиглотствующие янки.

— Ну что, будем дегустировать?

— А супчик с чем?

Пивоваров ковырнул гущу случайно найденной палочкой.

— По-моему, какие-то гусеницы…

— Что?!

— Вот, — вытащил Пивоваров на палочке толстую, разваренную личинку.