— Подождите, мужики, осуждать. Я сейчас все поясню. — решил разрядить ситуацию застигнутый врасплох любовник, — Мы с Верой уже года три встречаемся. Я ей давно предлагал развестись с мужем. А она все отказывалась, говорила, что Володька без неё пропадет, совсем сопьется. Вот и пришлось ждать столько лет.

— Вот ты и дождался, гаденыш вонючий. Стоп! Уж не ты ли помог нашему другу на тот свет отправиться?

— Да вы что, мужики, совсем ошалели? Да разве бы мы на такое решились?

— А почему нет? Я знаю только то, что мы принесли собранные друзьями Володьки деньги, а его вдова на следующий день после похорон с мужиком в постели забавляется. Что я должен подумать?

Последнюю фразу Лимон намеренно произнес довольно спокойным примирительным тоном. И остро почувствовав смену настроения, женщина жалобно с певучим причитанием наподобие нищих в вагонах, начала оправдываться: Толя вам правду говорит. Мы с ним любим друг друга и встречаемся уже много лет. А от Володьки я не уходила, жалея его. Это я его столько лет в руках держала, чтобы не спился окончательно. И все бесполезно: все равно он погиб от водки своей проклятой, которая ему была милее меня. Нажрался где-то и голову себе разбил. Может быть с вами в тот день и пьянствовал! Откуда мне знать? А теперь вы являетесь и претензии ко мне предъявляете. Небось, от самих жены плачут.

«Надо же как быстро баба осмелела. Даже в атаку перешла. Вот сволочь худосочная. Хоть бы в теле была, а то одни кости. И чего этот Анатолий на неё позарился. Врезать бы им обоим как следует. Но нельзя: следы на теле останутся. Все надо сделать тихо мирно и так, чтобы менты не подкопались».

И Лимон, решил не идти на обострение, а кивнув головой на лежащую рядом с кроватью на стуле одежду, предложил:

— Ладно, не нам вас судить. Давайте одевайтесь и присядем к столу, поговорим мирно.

Обрадовавшись смене настроения агрессивных дружков Лака, Анатолий вскочил и начал торопливо одеваться. Женщина, присев на кровати, старалась повернуться спиной к незваным гостям. Она сдернула со спинки стула синий ситцевый халатик и поспешно, привычно ловко просунув руки в рукава, скрыла свое тело от нескромных взглядов мужчин. В отличие от своего любовника, обрадованного смягчением тона незваных гостей, её насторожила резкая перемена в настроении высокого злобного молодого парня, не похожего на опухших от пьянства дружков Лака.

Страшная догадка внезапно поразила ее: «Как они вошли сюда в квартиру, ведь я сама запирала входную дверь? Нет, эти люди явились сюда, не помянуть Володьку! Они пришли по мою душу. Не зря я сомневалась, что муженек не сам головой ударился об асфальт. Ну что же теперь делать?!»

Женщина в отчаянии посмотрела на своего любовника. А тот откровенно радовался, что опасная ситуация благополучно разрешилась и самый неприятный момент уже позади. Жгучее раздражение охватило Веру: «Идиот несчастный! Неужели он не догадывается, что здесь происходит?!»

Она ещё раз взглянула на полуодетого мужчину, растерянно стоящего босиком посредине комнаты в брюках и расстегнутой на все пуговицы рубашке. И мгновенно осознав, что он не сможет защитить её, обреченно склонила голову на грудь.

— Ну, ну, не надо грустить. сейчас мы выпьем с вами за помин души нашего друга Володьки, и уйдем. А вы сможете продолжить прерванное не во-время занятие.

Лимон достал из «дипломата» колбасу, хлеб, огурцы и бутылку со смертоносным спиртным и кивнул на стоящий рядом сервант: Достань, Анатолий фужеры. Выпьем по русскому обычаю за упокой володькиной души. Кстати, будь за хозяина, разлей водяру, но понемногу, по несколько глотков: мы же не пьянствовать сюда пришли. Да, кстати, чтобы не забыть. Вот деньги, собранные для вдовы ребятами.

Лимон достал бумажник, вытащил из него десяток крупных купюр и положил на тумбочку возле кровати.