– Он оставил мне револьвер, но я испытывал легкое беспокойство – не то, чтобы я думал о возможности нападения, но чувствовал себя виноватым и ожидал серьезного нагоняя от господина Шмиттера. Время шло, а Сенталло все не появлялся, и я вышел из машины. Признаюсь, с моей стороны это было непростительной ошибкой. Едва я оказался снаружи, как сзади на меня напали. Я стал отбиваться, но нападавший был намного сильнее. Однако я и сам я довольно крепкий малый. Потом меня чуть не задушили, сунув в рот что-то вроде огромного куска ваты, а больше я ничего не помню.

– Вас усыпили хлороформом. А теперь слушайте меня внимательно, Эрлангер. Напоминаю, что вы дали присягу и лжесвидетельство имело бы для вас самые тяжкие последствия. Скажите нам, не заметили ли вы какой-нибудь мелочи, которая могла бы дать вам представление о личности нападавшего?

Эрлангер явно смутился. Прежде чем ответить, он искоса поглядел в сторону обвиняемого.

– Отбиваясь, я видел ногу того типа… и на нем были точно такие же брюки, как на Людовике…

По залу прокатилась волна оживления – суд подошел к основному пункту обвинения. Мэтр Ремпье попытался парировать удар:

– Мой клиент, господин председательствующий, покупает готовую одежду в магазине, а потому носит то же, что и все прочие…

– Несомненно, мэтр, несомненно. Скажем, это всего лишь еще одно совпадение. Как вы уже не раз подчеркнули, Эрлангер, вы человек крепкий и выносливый. Значит, справиться с вами мог лишь еще более сильный мужчина… обладающий в этом отношении возможностями намного выше средних. Например, вроде вашего клиента, мэтр. Я знаю, это тоже, конечно, совпадение… Но уж очень их много. Благодарю вас, Эрлангер, вы можете вернуться на место. Сенталло, как вы поступили, увидев, что Эрлангер спит, а фургон опустел?

– Я убежал, господин председательствующий.

– Почему?

– Потому что я испугался. То, что Дженни не оказалось в доме на Шенхейтштрассс, что я уговорил Эрлангсра изменить маршрут, – все указывало на мою вину. И я не видел ни единого шанса доказать, что я ни при чем.

Помощник прокурора не стал упускать возможности нанести новый удар.

– Приношу подсудимому благодарность за то, что он заранее согласен с выводами моей обвинительной речи.

Ответная реплика защиты не произвела сильного впечатления:

– Вот уж не думал, что обвинение нуждается в помощи обвиняемого.

Мэтр Хюг, не обращая внимания на перепалки коллег, продолжал гнуть свою линию:

– А могу я узнать, получил ли Альдо Эрлангер взыскание от управляющего персоналом банка?

Шофер с места ответил, что его на три месяца отстранили от работы, а теперь снова приняли в гараж банка, но с большим понижением в должности. Выслушав объяснения Эрлангера, Арнольд Оскар продолжил дебаты:

– И куда же вы побежали, Сенталло?

– Домой, ваша честь. Я побросал вещи в чемодан, поймал такси и поехал на вокзал. Там-то меня и арестовали, когда я покупал билет в Баль.

– Я полагаю, инспектор Франц Вертретер находится здесь, в зале?

Названный поднял руку.

– Подойдите к барьеру, инспектор.

Франц Вертретер, худощавый мужчина среднего роста, но удивительно гармонично сложенный, выглядел не старше тридцати пяти лет.

– Это вы, инспектор, арестовали Сенталло?

– Да, Ваша честь.

– И как это произошло?

– Один из прохожих, обнаружив Эрлангера, позвонил к нам в управление, на Обергрюндштрассе. Я находился как раз там и помчался на место. Нам удалось более-менее привести шофера в чувство, чтобы он в общих чертах рассказал о происшествии. Я сразу подумал о его исчезнувшем спутнике.