Петр уже ждал около крыльца, неодобрительно посматривая на дверь.

– Припозднились вы, Настасья Платоновна, – проворчал он, открывая дверь старой, обшарпанной кареты. – Кабы лошадь на солнце не перегрелась!

Настя хотела отчитать своего мужика, но потом передумала. Солнце действительно припекало очень сильно, и воздух уже наполнился влажной духотой. Даже легкий веете с залива приносил с собой только жару.

Лошадь стояла, низко опустив голову, под гривой виднелись темные пятна пота.

– Трогай! – девушка села в карету, расправила пышные юбки. – Только не гони.

– Да уж… – Петр вскочил на козлы и щелкнул кнутом.

Древний экипаж вздрогнул, уныло скрипнул колесами и покатился, подпрыгивая на ухабах. Дорогу Петр вызнал достаточно подробно, наверняка не обошлось без Васьки, и Насте оставалось лишь просто смотреть по сторонам.

Впрочем, смотреть особо было не на что: густой лес при подъезде к очередному поселению сменялся вспаханными и засеянными полями, сами же деревни были не слишком зажиточные, в самой большой Настя насчитала всего с десяток дворов.

Местность оказалась холмистой, впрочем, Настасья уже слышала об этом, когда ей рассказывали о фонтанах: именно с этих холмов вода самотеком шла к Питерсхоффским шлюзам.

Усадьба Софьи Петровны стояла на одном из холмов. Достаточно небольшой дом почти не отличался от архитектуры Большого Питерсхоффского дворца: все те же выступы-русты и мелкая расстекловка окон. Правда, балконов не было.

Карета подъехала к крыльцу, Настя вышла и нерешительно постучала. Лакей, открывший дверь, смерил девушку надменным взглядом и сообщил, что Софья Петровна не принимает.

Настя слегка смутилась, такую возможность она не предвидела. Слуга уже хотел закрыть дверь, но девушка взмахом руки остановила его.

– В таком случае, не могли бы вы передать для ее дочери это, – она протянула туесок с ягодами. – Я надеюсь, это поможет выздоровлению…

– Как объявить от кого?

– От Збышевой Анастасии Платоновны.

Лакей испугано вздрогнул.

– Барыня, что ж сразу не сказали, кто вы! – засуетился он, отступая и почтительно кланяясь. – Простите, не признал. Софья Петровна наказала вас пущать всенепременно!

Девушка недоверчиво посмотрела на него и ступила через порог. Дверь за спиной скрипнула.

– Прошу за мной! – украдкой бросая любопытствующие взгляды, лакей проводил незваную гостью до большой комнаты, служившей хозяевам гостиной, и удалился.

Настя присела на диван, чувствуя себя крайне неуютно. В последнее время перемены настораживали. Хотя, возможно, сестра Белова просто не успела отменить распоряжения, отданные до болезни дочери.

Одиночество нежданной гостьи длилось недолго. Вскоре послышались шаги, шорох тканей и в комнату вошла Софья Петровна. Она была в домашнем платье, волосы убраны под чепец, под глазами залегли темные круги.

– Анастасия, рада вас видеть! Простите, что вчера не смогла сопроводить вас, – слегка вымученно улыбнулась хозяйка дома, – Но у Сашеньки всю ночь жар держался, и я почти не спала…

– Это вы меня простите, – перебила её Настя, вставая и протягивая злополучный туесок, – Увлеченная своими мыслями, я явилась, даже не подумав о вашей бессонной ночи. Я привезла вашей дочери ягод, я в прошлом году сушила их, надеюсь, что они помогут…

– Спасибо, – Софья с благодарностью посмотрела на девушку. – Может быть, вы останетесь пообедать…

Настя покачала головой.

– Боюсь я и так злоупотребила вашим вниманием…

– С Сашенькой сейчас няня. Но дочь сызмальства управляет ею и няня совершенно не может заставить выпить микстуру, так что приходится строгой матери брать все на себя, – Горбунова опустилась на диван, жестом предложив Насте сесть рядом.