– Час от часу не легче! – Дэвид всплеснул руками. – Он натворил, а я отдувайся! Молодец! Да я высажу тебя на первой же станции. Это же надо быть таким бесчувственным бараном!

– Согласен, – Жюльен кивнул, – но вот увидишь, проблем не будет.

– Доберемся до Цюриха, и я сдам тебя в больницу, – заключил Дэвид. – И не спорь со мной.

– Только один день, – взмолился Жюльен. – Пожалуйста! Я же сказал, что у меня с собой таблетки. Буду лежать, но не в больнице, а в гостинице.

– Не забывай, что теперь ответственность за тебя перед Катрин, по твоей милости, лежит полностью на мне. – Дэвид строго посмотрел на друга. – Будешь лежать.

– Буду, как скажешь.

Это немного успокоило Дэвида.

– А как ты выбрался из больницы?

– Ой! – Жюльен махнул рукой. – Даже рассказывать не хочу. Потом как-нибудь. Но это было весело.

– Не сомневаюсь. – Дэвид уставился в окно. – Чего тебя понесло вслед за мной?

– Как тебе сказать? – Жюльен засмеялся. – Есть пара идей по поводу того, как сделать предложение Мишель.

– Какие еще могут быть идеи? Лучше бы придумал, что я скажу Катрин, когда она позвонит. Ты… – Не успел Дэвид договорить, как во внутреннем кармане его пиджака затрясся сотовый, словно предчувствуя те излияния, которые сейчас придется передавать.

– Вот теперь бери и сам объясняйся. – Он протянул телефон другу, но тот отстранился. – Ох, – только и сказал Дэвид, нажимая кнопку.

– Алло! Дэвид? Жюльен с тобой?

Мишель стала перебирать тетради, дискеты. Она уезжала второпях и могла оставить многое из того, что пригодилось бы теперь в учебе. Два ящика одних только книжек, распечаток, взятых когда-то из Интернета, ксерокопии… Хорошо, что отец встретил ее. Сама Мишель не управилась бы со всем этим богатством. Остальные вещи Мари обещала выслать после того, как Мишель даст знать, что доехала и все хорошо. На полу были разбросаны листы, диски, книги. Мишель не знала, за что ей взяться. Столько проблем навалилось сразу… И одна из главных – как объяснить все родителям? Почему, вдруг, такая перемена? Что случилось? Ничего лучше – чем короткое «соскучилась», она пока не придумала. Ни отец, ни мать не допекали ее. Не задали ни одного вопроса. Они поняли, что произошло нечто серьезное, возможно, непоправимое, но не хотели лезть с расспросами. Дочь сама все расскажет, если посчитает нужным. Мишель была им за это крайне благодарна.

Ее не прогнали. Целыми днями просиживала она в своей комнате, ссылаясь на то, что разбирает вещи. Между тем Мишель сама не знала, как можно назвать ее времяпрепровождение. Все кругом опостылело ей. Учеба, карьера утратили смысл. Она готовилась учиться в новом университете, хотя сейчас ее ничто не интересовало.

Даже, напротив, все отталкивало. Потому что весь мир клином сошелся на Дэвиде Митчелле, этом мерзавце, и Мишель ничего не могла с собой поделать. Его прикосновения, его ласки были еще свежи в ее памяти. Иногда Мишель казалось, что она слышит за спиной его дыхание. Она оборачивалась и подолгу смотрела в одну точку. Задумавшись, сидела часами неподвижно, и только слезы беззвучно катились по ее щекам.

Глаза не видели, уши не слышали. В пустом взгляде выражались только тоска и мука. Мишель не хотелось есть. Сон… Во сне приходил он. Одна ночь, проведенная с ним, повторялась как видеозапись. Мишель видела себя счастливой и его… Жизнь ее распалась на две половины: до этой ночи и после.