Женщина полицейский кивком велела ей пройтись вдоль той самой улицы, где Каролина жила с семьей. Асфальт был мокрым от дождя. Каролина поежилась – она стояла на ветру в одной только тоненькой шелковой блузке. Она обхватила себя руками, пытаясь согреться, и уверенно зашагала к дому. Если Каролина что и умела, причем лучше многих, так это ходить по подиуму. Только вот она не ожидала, что соседи распахнут двери, отдернут занавески и будут смотреть во все глаза, как ее проверяют на трезвость, словно какую то алкоголичку, – и это на их чистой красивой улочке.

«Это что, миссис Лоуэлл? – Каролина заметила за белоснежной занавеской пожилую женщину. – Я и забыла, что она обещала зайти. Какой кошмар!» Щеки у нее запылали, несмотря на холод. Вероятно, она не заметила ямку в асфальте, потому что в следующую секунду споткнулась и чуть не упала.

– Нет, вы видели? – обратилась Каролина к полицейским. – Уже сто лет твердим муниципалитету, что надо дорогу отремонтировать.

Те вновь многозначительно переглянулись, не обменявшись ни словом. Мужчина подошел к Каролине и произнес:

– Мэм, вы арестованы по подозрению в вождении в нетрезвом виде. У вас есть право…

– Стойте, что? – Краем глаза она отметила, что Гарри прилип к стеклу и наблюдал за всей сценой. – Что значит арестована?

– … хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. У вас есть право…

Какие знакомые слова. Они с Грэмом пересмотрели кучу детективов. А сколько раз ночами напролет она крутила один за одним выпуски «Закона и порядка», когда жила одна. Вот уж не думала, что услышит такие слова на самом деле. Что здесь творится? Может, ей все это снится? Только что она была самой обыкновенной матерью, везла по домам друзей сына, и вот ее под конвоем ведут к полицейской машине.

– Подождите! Сэр! Я же не могу вот так бросить детей!

Дверь захлопнулась, и Каролина осталась одна на заднем сиденье, отрезанная от всего мира толстым пуленепробиваемым стеклом.

Через динамик послышался голос полицейского:

– Моя напарница офицер Уильямс останется здесь и проследит, чтобы вашего сына и его друзей развезли по домам. А мы с вами едем в участок.

Он завел двигатель. Включилась сирена. Каролина не услышала, но прочла по губам, как Гарри звал ее: «Мам!» Он очень старался не разрыдаться. Она положила руку на стекло и произнесла одними губами: «Не волнуйся, все в порядке». Но Каролина знала, что он ее не видит. Мигалки и воющие сирены бесцеремонно нарушили тихий вечер. Машина тронулась. Ее увозили от сына.

– Как вы смеете? – крикнула она и только тогда заметила в углу огонек камеры.

Полицейский безразлично скользнул взглядом по зеркалу заднего вида. Никогда в жизни Каролина не чувствовала себя такой беспомощной и одинокой.

Ей разрешили позвонить только спустя два часа. «Это вообще законно?» – думала Каролина, стараясь держать себя в руках. Хорошо хоть, сотрудница патрульной службы зашла к ней и сказала, что друзей Гарри забрали родители и увезли по домам. Грэм не брал трубку, поэтому Гарри попросил полицейских связаться с бабушкой Элейн. Та отвезла его к себе. Хорошо, что с ним все в порядке, однако при мысли, что свекровь теперь посвящена во все случившееся, Каролину бросило в дрожь.

– Муж не берет трубку, – сказала она полицейскому, который дал ей телефон.

Тот заполнял за столом какие то бумаги. Он пожал плечами, не поднимая глаз:

– Позвоните кому нибудь другому.

– Как, по вашему, кто еще в новогоднюю ночь помчится в участок меня забирать?

При этих словах полицейский оторвал взгляд от бумаг.

– Забирать? Прошу прощения, миссис Хартвелл, вы останетесь до утра.