И без чая со льдом. Без вопросов. И долгих, ленивых пауз.

К этому он уже начал привыкать. Ему уже даже нравился неспешный ритм здешней жизни, да и атмосфера маленького городка пришлась ему по душе.

Когда Мэтт принял решение перебраться вместе с Эммой-Кейт в Теннесси, перед Гриффом встал выбор: остаться или уехать. Искать нового партнера, самому управлять бизнесом. Или шагнуть в неизвестность и начать, в каком-то смысле, с нуля, на новом месте, с новыми людьми.

Он выбрал второе. И не пожалел.

Открылась входная дверь. К этому он уже тоже почти привык: стучаться в Ридже было не принято.

– Тебе что, новую раковину ставить пришлось? – прокричал Грифф, после чего закрутил последний шуруп в первом навесном шкафчике.

– У мисс Ви для меня еще несколько дел нашлось. Эй, да ты продвинулся! Смотрится отлично.

Грифф проворчал и слез со стремянки, чтобы посмотреть на дело своих рук со стороны.

– День проходит под знаком нерешительности. Теперь во всех словарях это слово будут иллюстрировать портретом Битси Эддисон.

– Ей трудно дается принятие решений.

Вот же любитель сглаживать углы!

– Даже не знаю, как она по утрам решается встать с постели. Я бы продвинулся намного дальше, если бы твоя явилась и увезла Битси пораньше. Она считает, что этот белый – слишком белый, да еще, возможно, она выбрала не ту столешницу. Или не тот цвет стен. Про фартук за мойкой лучше не спрашивай.

– Сейчас уже поздно что-либо менять.

– Попробуй ей это объяснить!

– Ты должен относиться к ней с любовью.

– Ага, это точно. Но черт побери, Мэтт, может, мы на ближайшие три дня запрем ее в какой-нибудь сундук?

Мэтт с усмешкой скинул куртку и зашвырнул в сторону.

Если Грифф долговязый и худой, то Мэтт – крепкий и жилистый. Волосы у него черные, коротко стриженные, тогда как у Гриффа довольно длинные, слегка вьющиеся пряди. Мэтт чисто брил свою квадратную челюсть, а узкое лицо Гриффа со впалыми щеками покрывала небольшая щетина.

Мэтт играл в шахматы и любил дегустировать вина.

Грифф предпочитал покер и пиво.

И вот уже почти десять лет они были близки, как братья.

– Я тебе сэндвич прихватил, – сказал Мэтт. – Багет.

– Да? А какой?

– Острый, как ты любишь. Который стенки желудка прожигает.

– Круто.

– Слушай, может, еще пару шкафов повесим, а уж потом сделаем перерыв? По-быстрому, а? Кто знает, как долго Эмме-Кейт удастся держать Битси подальше?

– Идет.

Они принялись за работу, и Грифф решил начать свои расспросы.

– Заходила внучка мисс Ви. Та, что вернулась. Вдова.

– Да? Я в городе что-то на этот счет слышал. Как на мордашку?

– Обалдеть! Честно, – сказал Грифф, когда Мэтт бросил на него многозначительный взгляд. – Волосы как у ее мамы и у мисс Ви. Как у того художника, знаешь?

– Тициана.

– Точно. Длинные и вьющиеся. И глаза как у них. Темно-синие с переходом в лиловый. О таких, как она, поэты стихи пишут. И печаль в глазах.

– Ну, это понятно, у нее муж сразу после Рождества погиб. Счастливое Рождество, нечего сказать.

Около трех месяцев, прикинул Грифф. Рановато, пожалуй, для свиданий.

– А что у них там с Эммой-Кейт? На уровень смотри!

– А что у них? Ты о чем? Так, подними свой край самую малость. Вот! Отлично.

– Битси все трещала, какие они были закадычные подруги.