— Конечно! — ответила Фелисити. — Но, по правде сказать, дорогая, мне они смертельно надоели! Я тоскую без бабушки, тоскую без нее безмерно. Но ты же знаешь, она всегда говорила, люди, слишком долго оплакивающие умершего, невыносимы. Христиане должны верить в вечную жизнь своих близких там, на небесах.

— И моя мама тоже так считала, — согласилась Кармела, — хотя, что говорить, я никак не могла себе позволить приобрести специальное платье в знак траура по отцу.

— Ну, значит, ты сможешь надевать эти еще месяца два, и если жена Джимми не умрет к тому времени, я пришлю тебе что-нибудь более яркое из Парижа.

— Не покажется ли это странным окружающим? — спросила Кармела.

— С деньгами, которыми, как предполагается, владеешь ты, можно с головы до ног облачаться в золото и бриллианты!

— Я и в этих нарядах буду ощущать себя так, словно на мне надеты все сокровища мира, — заметила Кармела.

— Тогда давай скорее примерь что-нибудь, — заторопила ее Фелисити. — И нам следует как-нибудь уложить твои волосы.

Спустя час Кармела смущенно разглядывала себя в зеркале.

На ней было платье цвета пармских фиалок с большим букетом этих фиалок на талии.

Марта, горничная Фелисити, слегка припудрила небольшой прямой нос девушки, чуть тронула бальзамом ее губы, и подруги стали похожи так, что вполне могли сойти за сестер-двойняшек.

Марта, многие годы служившая Фелисити и хорошо знавшая с детства Кармелу, была единственным человеком, посвященным в, тайный план девушек.

— Я не одобряю ее милость, — призналась Марта Кармеле, — но бесполезно спорить с барышней, раз она так задумала.

— Это правда, — согласилась Кармела, — но неужели и ты, Марта, думаешь, будто кто-нибудь, хоть на секунду, сможет принять меня за Фелисити?

— Подождите-ка, мисс, пока я закончу с волосами, — ответила Марта.

С новой прической Кармела вынуждена была признать, что совсем не похожа на себя.

— Будь очень осторожна, Марта, и не проговорись никому внизу, — предупредила горничную Фелисити, — говори только о нашем завтрашнем отъезде.

— Они уже знают о вашем отъезде, — сказала Марта, — но меня ни о чем не расспрашивали.

— Слава богу!

Марта вышла из комнаты, и Кармела обратилась к подруге с вопросом:

— Почему ты во всем так уверена? Ведь Джимми еще не согласился на твой план?

— Он согласится, — уверила подругу Фелисити, — и он скоро должен приехать.

— Ты хотела бы остаться с ним наедине? — спросила Кармела.

— Да, непременно. Я покажу ему письмо кузена Селвина. И я знаю, когда он прочтет письмо, он согласится на мой план.

Кармела минуту колебалась, потом все же решила высказаться:

— Не думаешь ли ты, дорогая Фелисити, что честнее было бы сказать ему всю правду? Когда после вашего бракосочетания, он все же узнает о том, что ты скрыла от него свое богатство, разве он не разгневается и не перестанет доверять тебе в будущем?

Глядя на плотно сжатые губы своей подруги, Кармела поняла, что та не раз уже думала и теперь твердо знала ответ.

— Мне придется рискнуть, — призналась она, — но я не могу избавиться от чувства, что, когда мы с Джимми поженимся и сможем наконец быть вместе, все остальное не будет иметь уже никакого значения для нас обоих.

Позже, размышляя над этими словами, Кармела поверила Фелисити, достаточно было взглянуть на лорда Солвика, когда он смотрел на Фелисити.