Его голос звучал так проникновенно, и она уже собиралась сказать, что действительно счастлива здесь, когда вдруг вспомнила о причине его хорошего отношения к ней.

— Если вы желаете, чтобы я была счастлива здесь, — проговорила она, — зачем же вы тогда отсылаете меня, лишая места, которое я начинаю любить, в чужую страну, страну… предчувствие не обманывает меня… где у меня никогда не появится настоящего дома?

У нее мелькнула мысль, что все ее рассуждения не найдут никакого отклика, и граф просто лукавил, преследуя собственную цель и используя теперь более изощренные методы.

Но к ее изумлению, он ничего не ответил и по-прежнему продолжал смотреть на дом внизу, хотя, казалось, он ничего не видел перед собой. Неожиданно он предложил:

— Кажется, нам пора возвращаться, но лучше спускать лошадей очень медленно, чтобы не попасть в беду.

По его голосу девушка догадалась, что он не хочет продолжать беседу. Возможно, граф догадался о ее намерении использовать свое вынужденное замужество и ее попытках изменить его мнение насчет этого.

Не желая раздражать его, она подыграла ему:

— Не окажете ли вы мне любезность, не поможете ли взобраться на Флайкетчера? Боюсь, одной мне это не удастся.

— Да-да, конечно, — согласился граф.

Он намотал уздечку своей лошади на руку и ловко подсадил Кармелу прямо в седло, затем расправил ее юбку вдоль стремени.

— Спасибо, — поблагодарила его Кармела, посмотрев вниз на него.

Услышав слова благодарности, он поднял к ней голову.

Их взгляды встретились. Внезапно у Кармелы возникло странное чувство, словно Селвин Гэйл готов сказать ей то, чего не говорил прежде, что-то очень и очень важное.

Но граф отвернулся и стал сам взбираться в седло, поэтому она решила, будто все это ей только почудилось.

Тем не менее, пока они спускались с холма, ее не покидало странное ощущение в груди — как будто сердце ее билось необъяснимо часто.

Назад они поехали другой дорогой, сначала через лес, затем повернули к дому.

Ближе к полудню они наконец миновали парк и поскакали по мосту, перекинувшемуся через небольшое озеро.

Как только они смогли различить фасад дома, они сразу заметили три кареты, оставленные у парадного входа.

У Кармелы перехватило дыхание.

— Вы не говорили мне, что ваши друзья прибудут к ланчу!

— Я никого не приглашал, — отрезал граф.

— Тогда кто же это?

— Я могу ошибаться, — ответил он, — но что-то подсказывает мне, вам предстоит встреча с родственниками.

— О нет, надеюсь, нет! — в тревоге воскликнула Кармела, однако граф оказался прав.

Как только Кармела, сменив костюм для верховой езды на премилое платье, вошла в гостиную, она увидела вокруг себя живые подобия портретов на стенах и сразу заключила — в доме, несомненно, собрались Гэйлы.

Некоторые из женщин выглядели особенно привлекательно, хотя среди них не было таких хорошеньких, как ее подруга Фелисити. Тем не менее большинство из них походили друг на друга, и в целом они казались красивым семейством.

Странно не то, что они приехали, прослышав о возвращении Фелисити в семью, а то, что они каким-то образом узнали об огромном наследстве графини.

Вскоре после того, как ее по очереди представили каждому члену семейства, к ней подошла пожилая дама, потянула ее к дивану и заговорила:

— Мне всегда очень хотелось еще раз повидать тебя, девочка, хотя я сомневаюсь, помнишь ли ты, как часто мы встречались с тобой, когда ты была совсем маленькой.

— Боюсь… нет.

— Ты с трудом произносила мое имя «кузина Луиза», — продолжала родственница.