Тем временем надо было иметь дело с практическими сторонами повседневной жизни и неожиданными трудностями, связанными с пребыванием в доме все более и более подвижного и шумного подростка. После затяжного старта в субботу, когда она потихоньку начала снова есть нормальную пищу и восстанавливать физические силы, маленькая Джиллиан выздоравливала с почти волшебной быстротой, расцветая на глазах. К воскресенью она уже достаточно окрепла, чтобы спуститься вниз на поздний завтрак, а вечером из Лондона прилетел ее отец, которому накануне позвонила счастливая Айрис.

Адам пригласил семью Толбэтов провести в Стратмурне традиционное Шотландское Рождество, ибо, хотя Джиллиан выздоравливала с поразительной быстротой, Филиппа сообщила родителям, что прогноз для их дочери будет гораздо более обнадеживающим, если до отъезда домой новые психологические оценки подтвердят, что опасность миновала. Неофициально ей и Адаму не хотелось выпускать Джиллиан из-под своей защиты, пока она не станет менее уязвимой, и предпринять действенные меры по усилению ее защиты под видом текущей терапии. А пока просто знать, что она в безопасности под их кровом уже было облегчением перед лицом их нынешних проблем.

Они провели утро понедельника, устанавливая елку в салоне. В тот день после ленча и короткого сна их быстро выздоравливающая пациентка объявила, что в сочельник желает быть представлена лошадям Адама. Когда Филиппа не стала возражать, сражение было проиграно. Джиллиан даже уговорила мать позволить ей надеть уличную одежду вместо халатика поверх ночной рубашки, поскольку желала осмотреть конюшню Адама, как пристало настоящей леди. Филиппа объявила, что намерена удалиться в свою комнату и наконец поспать.

Отец Джиллиан вооружился камерой. Под взглядами любящих родителей Адам посадил девочку на послушного Халида и несколько раз провел по двору, потом вскочил на коня позади нее и шагом вывел большого серого мерина из конюшни во двор дома, где по промерзшему газону по крайней мере можно было проехаться легкой рысцой. Перегрин пришел после ленча из своей сторожки и вместе с Толбэтами вышел на парадную лестницу. У него был с собой этюдник, и теперь карандаш летал по бумаге. Адам пустил коня легким галопом по заросшей травой обочине подъездной дорожки. Джиллиан была в полном восторге.

Они проехали около сотни ярдов и поворачивали назад (Джиллиан буквально задыхалась от возбуждения), когда на дорожку осторожно въехал желтый спортивный «морган» с черными крыльями. Улыбаясь, Адам придержал коня и шагом подъехал к левому борту. Ксимена узнала его и остановилась. Она опустила стекло, и он поднес правую руку к козырьку картуза.

— Добрый день, доктор Локхарт, — сказал он. Она подняла брови с насмешливым неодобрением.

— Предполагается, что вы выздоравливаете.

— О, я выздоравливаю, — ответил Адам. — Мы оба выздоравливаем. Это мой большой друг, мисс Джиллиан Толбэт, которая и потребовала, чтобы ее сегодня взяли на прогулку.

— Понимаю, — ответила Ксимена. — Как поживаешь, Джиллиан?

Джиллиан вспыхнула и ткнулась носом в куртку Адама.

— Боюсь, она немного застенчива. Поезжайте к дому, там и встретимся.

Снисходительно улыбнувшись, Ксимена включила передачу и поехала дальше. Адам пустил Халида шагом. Убедившись, что ее не услышат, Джиллиан серьезно посмотрела на Адама.