Первый автомобиль, проскрежетав тормозами, остановился.

— Добрый вечер, главный суперинтендент, — произнесла она, прикрывая глаза от света.

— Добрый вечер, Арабелла, — ответил тот, словно всего лишь на пять минут опоздал к началу приема. — У вас все в порядке?

— Было в порядке, пока вы не приехали. Как вы умудрились так быстро подоспеть?

— Скажите спасибо вашему американскому знакомцу Джеку Дилени. Мы уже час как держим поместье под наблюдением.

— Дали бы мне еще пару минут, я бы ее прикончила, а там будь что будет.

— Я вас решительно не понимаю, — произнес главный суперинтендент.

Тут появился господин Накамура в домашнем халате.

— Мне кажется, Анна…

— Господи! — воскликнула Арабелла. Она метнулась в дом, взлетела по лестнице в спальню Ван Гога и увидела, как Эндрюс, стоя на коленях, сноровисто перевязывает Анне ногу.

В комнату вбежал господин Накамура.

— Долгие годы, Арабелла, — сказал он, — я задавался вопросом, что происходит на приемах в английских особняках. — Он сделал паузу. — Теперь я знаю ответ.

Арабелла расхохоталась, но, обернувшись, увидела, что он разглядывает изуродованный холст.

— Боже! — вырвалось у нее при виде того, что осталось от ее наследства. — Этот сукин сын Фенстон всех нас обставил.

Анна с трудом поднялась и села на край постели.

— Не думаю, — возразила она и, встретив удивленный взгляд Арабеллы, добавила: — Но благодарить за это следует одного Эндрюса.

— Эндрюса? — переспросила Арабелла.

— Да. Он мне сказал, что господин Накамура отбывает рано утром и поэтому было бы лучше снять картину, пока мы ужинаем. Тогда слуги могли бы без спешки вставить ее в настоящую раму, упаковать и подготовить к отправке. — Анна помолчала. — По-моему, я дословно запомнила, что он сказал: «Если, с вашего позволения, мы заменим оригинал на подделку, уверен, что ее светлость об этом и не прознает».

— Я бы на вашем месте, — сказал Накамура, — рассчитал его за строптивость сию же минуту. Тогда его бы нанял я. — Он обратился к Эндрюсу: — А если б вы согласились, я бы удвоил вам жалованье.

— И не мечтайте, — произнесла Арабелла, опередив ответ дворецкого. — С таким национальным сокровищем, как Эндрюс, я ни за что не расстанусь.

9/26

Господин Накамура проснулся в самом начале седьмого, услышав, как дверь его спальни закрылась. Он несколько секунд размышлял о случившемся накануне, стараясь убедить себя, что это ему не приснилось.

Он откинул одеяло и опустил ноги на ковер. У кровати его ждала пара шлепанцев. Сунув в них ноги, он надел халат и подошел к стулу, на котором оставил смокинг, сорочку и остальную одежду. Он собирался уложить вещи утром перед отъездом, но одежда исчезла. Он попытался вспомнить, не упаковал ли все сам. Открыл крышку чемодана — выстиранная и отглаженная сорочка была аккуратно уложена. Смокинг, тоже отглаженный, висел в дорожном футляре для костюмов.

Накамура вошел в ванную. Широкая ванна была наполнена на три четверти. Он припомнил, что дверь спальни закрыли так, чтобы разбудить его одного, не потревожив других.