Анн-Бритт набрала номер. Прошло порядочно времени, прежде чем ей ответили. Разговор продолжался всего несколько секунд, и Анн-Бритт снова положила трубку. Валландер видел, что ей заметно полегчало.

 — У него нет мопеда, — сообщила Анн-Бритт. — По крайней мере, мать об этом ничего не знает. И потом, ведь Стефану еще нет пятнадцати, разве нет?

 — Да, конечно. Просто мне в голову пришла одна мысль, — пробормотал Валландер. — Да и в любом случае, не мешало проверить. Ты же знаешь, молодежь сейчас не слишком считается с правилами.

 — Когда я собиралась уходить, проснулся ее младший сынишка, — сказала Анн-Бритт Хёглунд. — Он спал на диване рядом с мамой. У меня сердце так и сжалось.

 — Отчего? Оттого, что малыш проснулся?

 — Когда он меня увидел… Я никогда не видела, чтобы у ребенка были такие испуганные глаза.

 Валландер грохнул кулаком по столу. Анн-Бритт вздрогнула.

 — Все. Вспомнил, — выдохнул он. — Вспомнил то, чего не мог вспомнить все это время. Черт возьми!

 — Что ты вспомнил?

 — Погоди, погоди минуту.

 Валландер принялся тереть виски, стараясь вытащить на поверхность памяти картинку, которая так долго тревожила его подсознание. Теперь он ее поймал.

 — Ты помнишь врача, который производил вскрытие Долорес Марии Сантаны в Мальмё?

 Она задумалась.

 — Кажется, это была женщина?

 — Да. Женщина. Как ее звали? Мальм?..

 — У Сведберга хорошая память. Я схожу за ним.

 — Не надо. Я уже вспомнил. Ее звали Мальмстрём. Нужно ее разыскать. Немедленно. Займись этим, пожалуйста. Одна нога здесь, другая там.

 — Зачем?

 — Потом объясню.

 Анн-Бритт вышла из комнаты. Теперь Валландер всерьез начинал верить в то, что раньше казалось ему невероятным. Неужели Стефан Фредман причастен к убийствам? Валландер снял трубку и позвонил Окесону. Тот ответил сразу. Хотя времени было в обрез, Валландер сперва доложил о положении дел и только потом перешел к своей просьбе.

 

— Не мог бы ты оказать мне одну услугу, — сказал он. — Срочно. Прямо сейчас. Пожалуйста, позвони в клинику, где наблюдалась Луиза Фредман. Пусть они снимут копию с той страницы, где расписался ее посетитель, и факсом перешлют в Хельсингборг.

 — Ты с ума сошел! Как ты себе все это представляешь?

 — Не знаю. Но это может оказаться очень важным. Пусть они вычеркнут остальные имена. Мне нужна только одна подпись.

 — Та неразборчивая?

 — Именно. Мне нужно взглянуть на неразборчивую подпись.

 Последние слова Валландер произнес с напором, и Пер Окесон понял, что тот действительно напал на нечто важное.

 — Дай мне номер факса, — сказал он. — Я постараюсь.

 Валландер продиктовал номер и повесил трубку. Настенные часы показывали пять минут третьего. Было по-прежнему душно. Рубашка Валландера пропиталась потом. Интересно, моя сегодняшняя обновка куплена за государственный счет? — рассеянно подумал он. Вскоре вернулась Анн-Бритт: у Агнеты Мальмстрём сейчас отпуск, и она проводит его на яхте, вместе с семьей. Где-то между Ландсортом и Оксельосундом.

 — У этой яхты есть название?

 — Кажется, это нечто вроде «макси». Название — «Санборомбон». Номер тоже известен.

 — Звони на «Стокгольмское радио», — сказал Валландер.