Валландер снял трубку и услышал голос Мартинсона.

 — Надеюсь, не побеспокоил? — спросил Мартинсон.

 — Я только зашел сменить рубашку, — сказал Валландер, про себя удивившись, почему он всегда ощущает потребность извиниться за то, что находится дома. — Что-нибудь случилось?

 — Поступили звонки по поводу пропавших без вести, — сказал Мартинсон. — Анн-Бритт продолжает принимать запросы.

 — Меня больше интересует, удалось ли тебе добиться чего-нибудь от своих компьютеров?

 — В первой половине дня компьютеры зависли, — мрачно ответил Мартинсон. — Я звонил в Стокгольм минуту назад. Там сказали, что через час они должны заработать. Но говорили они как-то не очень уверенно.

 — Мы же не гонимся за преступниками, — сказал Валландер. — Можно и подождать.

 — Звонила врач из Мальмё, — продолжал Мартинсон. — Ее фамилия Мальмстрём. Я пообещал, что ты с ней свяжешься.

 — А с тобой она не могла поговорить?

 — Она попросила позвать тебя. Думаю, это потому, что это ты, а не я, последним видел девушку в живых.

 Валландер потянулся за карандашом и записал номер телефона.

 — Я был на месте происшествия, — сказал он. — Нюберг стоял на коленях, весь потный и в глине. Он ждал служебную собаку.

 — Он сам, как служебная собака, — ответил Мартинсон, даже не пытаясь скрыть, что недолюбливает Нюберга.

 — Может быть, он и брюзга, но зато специалист он талантливый, — возразил Валландер.

 Вспомнив о Саломонсоне, он тут же решил, что беседу пора заканчивать.

 — Фермер умер, — сказал он.

 — Кто?

 — Мужчина, у которого мы вчера вечером пили кофе на кухне. Умер от сердечного приступа.

 — Может, надо кофе вернуть? — мрачно осведомился Мартинсон.

 Беседа была окончена, и Валландер вышел на кухню попить воды. Он долго сидел за кухонным столом, уставившись в одну точку. В два часа он позвонил в Мальмё. Ему пришлось подождать, прежде чем врач Мальмстрём подошла к телефону. По голосу он понял, что она совсем молоденькая. Представившись, Валландер извинился за то, что не мог позвонить раньше.

 — Поступили новые сведения, проясняющие наличие состава преступления? — спросила она.

 — Нет.

 — В таком случае нет оснований для законного медицинского исследования, — ответила она. — Это упрощает процедуру. Девушка подожгла себя, опрокинув канистру с бензином с примесью свинца.

 — Мы не можем установить личность, — сказал Валландер. — Нам надо знать как можно больше, чтобы уточнить особые приметы.

 — Всегда сложно работать с телом, сгоревшим почти дотла, — невозмутимо ответила врач. — Кожа сгорела целиком. Анализ зубов пока не готов. Но зубы у нее хорошие. Ни одной пломбы. Рост 163 сантиметра. Переломов костей никогда не было.

 — Мне нужно знать ее возраст, — сказал Валландер. — Это едва ли не самое главное.

 — Это займет еще день. Мы выясняем возраст на основании анализа зубов.

 — Но у вас есть предположения?

 — Никаких.