Фенси посмотрела на нее отсутствующим взглядом.

— В конкурсе на звание «Мисс Глори», в каком же еще! Она победила незаслуженно.

— Это было пятнадцать лет назад, Фенси, — вздохнул Даллас, теряя терпение. — Ну так что, вы согласны с моим решением?

— А Мельвира Лароуз, хоть и оставила мужа без гроша и сбежала в Чикаго, до сих пор до тошноты ревнует к Эве. Она так сильно хотела папу, что Эва ощущала это физически.

— Вы были там? — вкрадчиво спросила Рей.

— Нет, — ответила Эва за дочь. — И вообще все это дела давно забытого прошлого.

— С прошлого начинается настоящее, — заметила Рей, — я собираюсь почерпнуть из прошлого большую часть своих материалов. И вы обе мне в этом поможете.

Фенси и Эва наконец замолчали.

— У Рей есть маленькая дочка, — сообщил Даллас, воспользовавшись паузой.

— Сколько ей лет? — хором спросили Эва и Фенси. Громко вздохнув. Рей ответила:

— Джинни десять лет. Она не от Уоррена.

— Конечно, не от него, — подхватила Фенси. — Уоррен терпеть не мог детей.

Рей пропустила эту реплику, и Даллас мысленно вздохнул.

— Рей сказала мне, что, пока она будет работать над книгой, ее дочка будет иногда приезжать в Глори. Так что мы с ней, возможно, еще познакомимся.

— Почему вы решили написать книгу про Глори? — спросила Фенси.

— Потому что этот город поразил мое воображение больше всех остальных. Вообще я чувствую, что соберу немало материалов для своего романа, который принесет мне большой успех.

Даллас внимательно смотрел на девушку. Ее слова явно имели двойной смысл.

— В наше время успех приносит только грязная литература, которую следует запретить, — заявила Эва. — Секс и насилие. Похоть и бесчестье. Ни один уважающий себя человек не станет читать такие вещи. А если и прочтет, то не одобрит.

— Как я уже сказала… — Рей с улыбкой оглядела присутствующих, — этот городок сделает мне имя.

И Эва Келхаун, и ее дочь являли собой стандартный образчик южной красавицы, острой на язычок и не обремененной большим умом. Мозги им заменял график встреч — главным образом с такими людьми, по отношению к которым они чувствовали свое превосходство. Эти встречи подпитывали самолюбие. Когда они обе ушли из гостиной, Рей опустилась в кресло с таким чувством, как будто только что побывала в другой эпохе.

— Они никогда не выезжали далеко за пределы Глори, — сказал Даллас, расхаживая перед камином, — да и не стремились. Здесь им надежно. Они точно знают, чего от них ждут. Такой образ жизни сильно суживает кругозор. А вообще-то они неплохие люди.

— Ты читаешь мои мысли. — Рей слабо улыбнулась и опять взяла стакан с лимонадом. — Наверное, это тот самый круг, в который я теперь вошла: обычные люди. Некоторым из них материальное положение позволяет жить комфортно, но у них не так много денег, чтобы о них тревожиться. Если бы твои мама и сестра могли меня понять, я попыталась бы объяснить, что приехала сюда бороться. Бороться за право жить спокойно.

— Они согласятся с твоими планами. — Он не слышал или не хотел слышать то, что она ему говорила. — Тебе будет легче.

Рей внимательно посмотрела ему в лицо.

— Ты думаешь прежде всего о том, чтобы легче стало тебе. Интересно, как далеко он пойдет ради защиты своих интересов?

— Если бы мы оба могли выбраться из этой переделки, я был бы счастлив.

У нее опять засосало под ложечкой — это состояние стало возникать слишком часто и было не очень приятным.