Следователь, получивший уже от начальника. полиции все необходимые материалы, начал допрос.

— Ваше имя?

— Пьер Лебрен…

— Вы лжете! — сказал следователь, глядя ему прямо в глаза.

Тут в дижонце окончательно проснулось все его многолетнее преступное прошлое, возвращая былую бесшабашную наглость.

— Ну раз уж вы лучше меня знаете, как меня зовут, — почти дерзким тоном заявил он, — то зачем же спрашиваете?

— Вас зовут Овид Соливо.

— Ну, если вам так угодно, то, Боже мой, я нисколько не против.

Следователь с трудом сдержал нараставшее раздражение.

— Не стоит усугублять свое положение столь глупой бравадой, — ровным голосом произнес он. — Если вы не станете отвечать на мои вопросы, на них ответит ваш двоюродный брат, Поль Арман…

«Ну вот, — подумал Соливо, — я определенно наболтал лишку… И хитрить теперь поздновато…»

Поэтому на следующий вопрос он ответил вполне четко, назвав дату своего рождения и имена родителей,

— Все это очень хорошо, — добавил он, — но, должно быть, произошло какое-то недоразумение. Вы допрашиваете меня так, словно я в чем-то виноват. Хотел бы я знать, почему…

— Вскоре вы все узнаете. А пока ответьте на мои вопросы. Поль Арман приходится вам двоюродным братом?

— Да.

— Значит, в «Привале булочников» вы лгали, утверждая, будто ваш двоюродный брат давно скончался, а человека, который изволит называть себя Полем Арманом, на самом деле зовут совсем иначе?

До Овида постепенно стало доходить, что под воздействием канадского «ликерчика» он и в самом деле разболтал все свои секреты. Тем не менее он решил не терять хладнокровия и защищаться до последней возможности.

— Я был страшно пьян и болтал Бог знает что.

— Лиз Перрен, разносчицу хлеба, вы обвинили в том, что она — сбежавшая из клермонской тюрьмы Жанна Фортье. Это было в пьяном бреду?

Овид изобразил крайнее изумление.

— Что еще за Жанна Фортье?

— Та женщина, которую вы пытались убить на улице Жи-ле-Кер, обрушив ей на голову строительную люльку; та самая женщина, дочь которой вы пытались убить несколько недель назад…

Дижонец смертельно побледнел. На этот раз, похоже, он и в самом деле влип…

— Кто посмел сказать обо мне такое? — с трудом проговорил он, тщетно пытаясь справиться с охватившим его ужасом.

— Те люди, в чьем присутствии вы сами об этом заявили.

— Повторяю: я был пьян и наговорил черт знает чего.

— А пьяны вы были вот от этого «ликерчика», — сказал следователь, показывая найденный в кармане Овида пузырек с остатками канадского зелья, — который подмешали Жанне Фортье, да сами и выпили. Это американская настойка; специалист, у которого мы проконсультировались — доктор Ришар, — растолковал нам ее удивительные свойства гораздо лучше, чем вы Марианне, служанке «Привала булочников»!

Овид молчал, опустив голову: сказать ему было нечего.

— Где вы живете? — продолжал следователь.

— В меблированных комнатах.

— Вы опять пытаетесь обмануть нас, но ведь ваш двоюродный брат Поль Арман все равно скажет нам правду…

Дижонец не выдержал, утратив вдруг всякую власть на собой.

— А! Слушайте, — вскричал он, сжав кулаки и сверкая глазами, — мне осточертели ваши вопросы! Надоело, ей-богу! Да, я попался, как последний идиот, и самое глупое, что работал при этом отнюдь не на себя. Ну и пусть теперь каждый сам выворачивается как может.