Средневековый христианский мир был культурой жестокости. Пытки применялись властями по всей Европе, они были закреплены законодательно. Мелкие преступления карались ослеплением, клеймением, ампутацией рук, ушей, носов и языков и другими увечьями. Казни были садистическими оргиями, затяжными убийствами: сжигание на костре, колесование, четвертование лошадьми, сажание на кол через анус, потрошение, когда кишки жертвы медленно наматывали на катушку, и повешение, которое было скорее постепенным удушением, чем быстрым переломом шеи. Садистские пытки применялись и Церковью при допросах, охоте на ведьм и религиозных войнах. Пытки были санкционированы папой римским с неподходящим именем Иннокентий IV (Innocent — невинный) в 1251 г., и орден монахов-доминиканцев осуществлял их с наслаждением. Как отмечается в альбоме «Инквизиция», в правление папы Павла IV (1555–1559) инквизиция была «совершенно ненасытна — Павел, сам доминиканец и бывший Великий инквизитор, был страстным мастером пыточных дел и жестоким массовым убийцей — таланты, за которые в 1712 г. он был причислен к лику святых».

Пытки не были просто жестоким правосудием, грубой попыткой сдержать насилие угрозой еще большего насилия. Большинство проступков, за которые человека отправляли на костер или виселицу, были ненасильственными, сегодня многие из них вообще не считаются правонарушением: например, ересь, богохульство, богоотступничество, критика правительства, сплетни, брань, прелюбодеяние и нетрадиционные сексуальные практики. И христианская, и светская системы правосудия, основанные на римском праве, использовали пытки, чтобы добиться признания и, таким образом, объявить подозреваемого виновным, несмотря на тот очевидный факт, что под пытками человек скажет что угодно, лишь бы остановить боль. Пытки ради признания были еще более абсурдны, чем пытки ради сдерживания, запугивания или получения объективной информации, например имен соучастников или мест, где спрятано оружие. Но никакие несообразности не должны были мешать делу. Если огонь сжег жертву и не случилось никакого чуда ради ее спасения, это считалось доказательством вины. Подозреваемую в колдовстве связывали и бросали в озеро: если выплыла — значит, она ведьма и ее нужно повесить; если же утонула — ну что ж, значит, была невиновна.

Пытки и казни не скрывали в темницах, это было массовое развлечение, привлекавшее толпы зевак, упивавшихся муками и криками жертвы. Тела, сломанные на колесе, болтающиеся на виселицах или разлагающиеся в железных клетках, в которых жертв оставляли умирать от голода и холода, были привычной частью пейзажа. Некоторые из этих клеток до сих пор свешиваются с общественных зданий в Европе, например с церкви Святого Ламберта в Мюнстере. Часто пытки становились коллективной забавой: закованную в колодки жертву щекотали, били, калечили, забрасывали камнями, пачкали грязью или фекалиями, иногда несчастные от этого задыхались.

Систематическая жестокость европейцев была не уникальной. Сотни видов пыток, которым подвергались миллионы людей, задокументированы и другими цивилизациями: ассирийцев, персов, селевкидов, римлян, китайцев, индийцев, полинезийцев, ацтеков; они были обычным делом у американских племен и во многих африканских королевствах. Жестокие убийства и расправы описаны у евреев, греков, арабов и оттоманских турок. И, как мы видели в конце главы 2, все первые развитые цивилизации были абсолютистскими теократиями, наказывавшими ненасильственные преступления пытками и увечьями.

~

Эта глава посвящена впечатляющей исторической трансформации, которая заставляет нас сегодня ужасаться подобным обычаям. На современном Западе и в большинстве регионов мира смертная казнь и телесные наказания отменены, право государства на применение насилия к гражданам серьезно ограничено, рабство под запретом, и люди не жаждут крови с прежней силой.