Даррен откинулся на спинку стула и на мгновение задумался. Потом сказал:

— Мой отец и я… мы разного хотим от жизни. Он хочет, чтобы я делал и поступал так, как хочется ему. А я хочу совсем другого. А он не хочет этого понимать. И вот, как говорится, нашла коса на камень. И я должен был уехать, чтобы получить свободу действий, самостоятельность. Вот так, — Даррен глубоко вздохнул.

— Я вас очень хорошо понимаю, — заторопилась Кейт, — я очень люблю свою семью, но, наверное, просто сошла бы с ума, если бы осталась жить вместе с ними.

— Вот как? Вы предпочитаете жить с таким грубым соседом, как я? — подколол он ее.

— Вы не так уж и грубы, особенно когда не хлопаете дверью перед моим носом и не проходите мимо не здороваясь! — чистосердечно призналась Кейт.

— Да что вы? Я действительно так поступал? Извините, обещаю исправиться!

Вино уже закончилось, на улице давно стемнело. Кейт даже не заметила, как прошло несколько часов. И, как ни странно это было для девушки, большую часть времени они говорили о ней, а не о нем.

Брайен часами мог говорить только о себе, не давая Кейт и слова вставить. Не то чтобы это так огорчало девушку, но все-таки было приятно узнать, что есть еще на свете мужчины, которых интересует что-либо, кроме их собственной персоны.

Неожиданно и так некстати зазвонил телефон. Кейт не хотелось прерывать беседу с Эдгаром, но она взяла трубку.

Это был Брайен — легок на помине.

— О, привет, Брайен, — сказала она и тут же спросила: — Как дела?

Далее в течение нескольких минут она и слова не могла вставить в его монолог.

Под конец разговора Брайен сказал:

— Мне нужно поговорить с тобой… Я, наверное, сейчас к тебе подъеду.

— Но, Брайен, уже очень поздно. А мне завтра рано вставать на работу!

— Мне нужно поговорить с тобой, — сквозь треск трубки едва расслышала Кейт.

— Послушай, — девушка уже начала раздражаться, — давай я позвоню тебе завтра, и мы все решим!

Когда она закончила разговаривать и вернулась во внутренний дворик, то обнаружила, что ее гостя там нет, как и посуды на столе. Из кухни донесся какой-то шум, и она направилась туда.

Мгновение она стояла на пороге кухни как вкопанная. Ее сосед Эдгар складывал грязную посуду в раковину.

Брайен же, когда бывал в гостях у Кейт, после обеда вставал из-за стола и уходил в гостиную смотреть телевизор.

— Все в порядке? — небрежно спросил Даррен, когда Кейт подошла к раковине и надела резиновые перчатки.

— Да, — кивнула она.

Они почти не говорили. Кейт мыла посуду, а Даррен протирал ее и ставил на полку. Они стояли близко-близко друг к другу.

Когда прядь волос упала Кейт на лицо, она раздраженно заправила ее за ухо, испачкав волосы мылом.

Даррен внимательно наблюдал за ней. Она неожиданно повернулась к нему и поняла, что он разглядывает ее волосы.

— Это то, что Бог дал, чтобы вы знали, — сказала она.

— Что? — Он казался потрясенным.

— Цвет волос. И обычно никто не покрасит волосы в красный цвет.

— Это не красный цвет, даже я это знаю! Это темно-рыжий или, возможно, красного дерева. Этот цвет напоминает мне о старинном столе, сделанном как раз из красного дерева, который был у моей мамы. И стол этот блестел и переливался, стоило включить в комнате свет. И всегда хотелось дотронуться до его поверхности, будто прикосновение открыло бы тайну притягательности этого цвета… — Он дотронулся до ее волос, накрутив одну прядь себе на палец. — Ваши волосы напоминают мне этот магический, притягательный цвет…

— О! — Обычно разговорчивая и всегда находящая что ответить, Кейт замерла в недоумении.