– Вот так?

Макушка его головы находится буквально в несколько сантиметрах от моих женских прелестей, и от моего несильного толчка он, понятное дело, падает на песок.

– Ага, именно так, – отвечаю я и перешагиваю через него. – Ты рад, что это произошло не в воде?

Люк вскакивает и, отряхнув песок с шорт, возвращается в исходное положение.

– Было бы вполне заслуженно, – отвечает он.

Я поправляю его стойку, скользя руками по телу, изменяя так и эдак и привлекая его внимание к тем частям тела, которые нужно будет напрягать сильнее. Это самое большое слабое место в моем плане: я не предвидела, насколько много надо будет прикасаться в процессе обучения.

– Еще пара моментов, прежде чем мы пойдем в воду…

– Мне все-таки придется идти в воду? – спрашивает он.

– Тебе придется идти в воду, ага.

Люк с беспокойством оглядывается на океан. Повернувшись ко мне, он говорит:

– Назови что-нибудь, что ты терпеть не можешь.

– Типа людей, слишком долго принимающих душ или не сортирующих мусор, или…

– Что-нибудь, что тебя пугает.

Меня пугает так много всего: например, Люк, если честно. От того, что он милый и смешной, у меня в животе происходят странные вещи. Еще мысль, что мне когда-нибудь снова придется пережить то же самое, через что я прошла с Джастином… да, это очень пугает.

– Я не люблю американские горки.

– Правда? – переспрашивает он, и я киваю. У него на лице играет недоверчивая полуулыбка. – Но ведь аттракционы предназначены, чтобы создать иллюзию опасности, а вот серфинг… – он кивает в сторону воды. – Там можно оказаться совсем не по привычную сторону шведского стола.

– Но от этой иллюзии страх не становится менее реальным, разве нет?

– Согласен, – Люк снова смотрит на воду, после чего поворачивается ко мне. – Предлагаю сделку. Я шагну в эту воду, а ты поедешь со мной в «Шесть флагов» [сеть парков развлечений – прим. перев.] и прокатишься на «Голиафе» [самые высокие и самые быстрые деревянные американские горки в мире – прим. перев.].

– Ни фига, – фыркаю я.

Он берет меня за руку и большим пальцем гладит запястье.

– Я доверяю тебе, а ты мне.

Конечно, я могу ошибаться, но, мне кажется, он говорит о чем-то большем, нежели американские горки. В его карих глаза чистая искренность.

Люк слегка приседает, чтобы встретиться со мной взглядом.

– Хорошо?

Я нехотя киваю.

– Предупреждаю сразу, что могу психануть с перепугу и прокачусь на той дурацкой штуковине у тебя на коленях.

Люк ухмыляется.

– Как мило, что ты думаешь, будто я был бы против.

Он протягивает руку, и я пожимаю ее, стараясь не обращать внимания, насколько она больше моей и что я отчетливо помню, как она ощущалась на моем теле.

– Ладно, договорились, – соглашаюсь я и убираю свою руку, встряхнув ее и надеясь, что он не заметил. – Сделка заключена. Теперь давай вернемся к серфингу, потому что ты, возможно, струсишь, и тогда мне не придется тащиться в тот захолустный парк.

– Ты заводишься с пол-оборота – это так горячо, – замечает он, и я шлепаю его в ответ по плечу.

Заставляю лечь его лицом вниз на доске, и мы снова проходим по основам. Один взгляд на его широкую загорелую спину, и я понимаю еще одну свою ошибку.

– Новичков можно определить по тому, как широко они расставляют ноги, когда гребут. И тут же падают в воду, – говорю я и ногой толкаю его лодыжку. – Ноги вместе.

Я показываю ему на группу парней у воды, объясняю, как считывать волны и как понять, в каком направлении они будут обрушиваться.