Я недоверчиво хмыкаю.

– Люк, в океане, кажется – ну, я не знаю – восемь миллионов видов всякой живности, и только микроскопический процент из них захочет что-то там с тобой сделать.

Он наклоняет голову и смотрит вполне серьезно.

– Я смотрел «Челюсти», Логан.

– А в бридж ты играешь?

Явно в замешательстве, он отвечает:

– Иногда, с бабушкой и ее подругами.

– Согласно статистике, в прошлом веке больше людей умерло за игрой в бридж, нежели от нападения акулы в Калифорнии, Орегоне и Вашингтоне вместе взятых.

– Ты только что это придумала.

Возможно, да, я это придумала.

Бросив тюбик с кремом на песок, я поворачиваюсь к нему.

– Ничего не понимаю. Если ты не любишь океан, зачем согласился прийти сюда?

– Я ведь уже говорил тебе: ты мне нравишься. И пока ты меня не опускаешь ниже плинтуса, с тобой весело, – уголок его рта приподнимается в улыбке, после чего за ним следует и другой. – Хотя и в первом случае тоже.

Честный Люк серьезно сбивает с толку.

– Может, хочешь заняться чем-нибудь еще? – предлагаю я. – Ну там, сходить в кино?

Он размышляет и поглядывает на воду с немалым опасением.

– Нет. Нет, думаю, я хочу сделать это, – а затем начинает кивать, словно его телу понадобилось некоторое время, чтобы согласиться со словами.

– Уверен? – спрашиваю я, давая шанс отступить. – Не хочу заставлять тебя делать что-то дискомфортное. Честное слово, тут не соревнование.

– Нет, я… Я хочу, – протянув руку за шею, он снимает футболку. Чувствую, как мои легкие сжимаются при виде его голой груди в лучах яркого солнца, четко вылепленных мышц торса и резких линий живота. Я отвожу взгляд.

– Ладно, – говорит он. – Вперед.

– Хорошо, – мой голос более уверенный, чем я себя чувствую. Я беру его доску и очерчиваю ее контуры на песке палкой, которую нашла среди камней. – Сначала азы.

Люк в растерянности наблюдает за моими действиями:

– А почему тут контур, а не сама доска?

– Потому что доски дорогие, и мы не хотим ее сломать, – отвечаю я, бросив палку в кусты. – Так. Вот твоя доска, – взяв его за предплечья, тяну его встать в центр нарисованной доски, а затем показываю на ее части: – Это ее нос, тут рэйлы [края доски – прим. перев.], тут хвост. Вот эта линия посередине называется стрингер, придерживайся ее, чтобы сохранить равновесие. Запомни это, – говорю я, а потом показываю на лежащий на песке шнур лиша [крепится к доске и ноге серфера – прим. перев.]. – Наверное, и сам догадываешься, но это лиш. Не заходи в воду без него, пристегнутого к твоей ноге, окей?

– Ясно.

– Греблей и прочим мы займемся уже в воде, а сейчас давай про более простые вещи, – я встаю рядом с ним, расставив ноги чуть больше ширины плеч. – Первое: положение твоего тела. Убедись, что ты в центре доски – не у носа и не у хвоста. Нет, дай мне… – говорю я, когда он пытается скопировать мою стойку, и, схватившись за его лодыжки, правильно ставлю его ноги. Он такой теплый, а кости такие твердые. – Ноги не расставляй слишком широко. Одну поставь впереди прямо на стрингер, вторую – позади.

– Так? – сделав, как я сказала, спрашивает он.

Я поправляю его.

– Идеально. Быть в центре доски означает больше контроля. Всегда оставайся в центре.

Кивая, он еще раз выверяет позу.

– Да, думаю, я понимаю, о чем ты.

– Так. Теперь руки… – подавшись вперед, скольжу по его предплечьям, пока не обхватываю ладонями его запястья. Кончиками пальцев чувствую устойчивый ритм его пульса и тепло кожи.