Барсик, слушая его, всхлипнул пару раз и свернулся у его ног клубочком.

— А думаешь, мне легко? Все в Лукоморье ненавидят котов, все абсолютно. А ведь это я посоветовал Марьюшке лагерь открыть, чтобы доброго молодца побыстрее отыскать. И возрастные параметры приезжающим парням тоже я определил. И помощников я посоветовал, а они, они… На цепь меня, сиротинушку. Да еще и в краже этой цепи обвинили, а ее Леший спер! И продал тоже он, и даже не поделился! Ой, горюшко-то како-о-о-е.

Вокруг путников начал сгущаться туман, которого еще несколько минут назад не было, окутывая их с ног до головы и засасывая в пучину отчаянья.

Клубок, почуяв, что за ним не идут пользователи, вернулся и теперь отчаянно сигнализировал не смотревшему на него Игорю, переливаясь всеми цветами радуги.

Игорь же вместе с котом сидели и предавались тоске, оплакивая свою несостоятельность и черствость окружающих, которые, вот гады, даже ни разу их не пожалели. А ведь сколько они километров уже протопали, это же просто уму непостижимо, и хоть бы кто-то спасибо сказал.

Внезапно раздался звук мотора и из тумана прямо рядом с пеньком, на котором сидел, обхвативший голову руками Игорь, выехал мотоцикл. Сидевший на нем Серый благоразумно замотал морду платком, чтобы не вдыхать пары ядовитого тумана.

— Так и знал, что вы в эту ловушку попадетесь, — проворчал Серый, слезая с мотоцикла. — Эй, Горын, хватай клубок и прыгай в седло, прокачу с ветерком.

— Зачем? Ведь все равно ничего не изменится, я никогда не стану никому нужным, и стопудово никогда не стану таким как Черномор, зачем тогда вообще жить?

— Ну ты хватил, — присвистнул Серый. — Черномор с детства тренируется, к тому же он старше тебя, откуда ты знаешь, что если возьмешься за ум, и перестанешь всеми днями напролет висеть в компьютере, то в итоге не станешь таким же как он?

— А я знаю, — упрямо проговорил Игорь, качая головой, смахивая со щеки предательские слезы, которые катились и катились и, похоже, не собирались прекращать катиться. — Все тлен.

— Так, похоже, вы этой дряни здорово хапнули, — Серый подошел и схватил за шкирку подвывающего и несопротивляющегося Барсика. — Бери клубок, говорю!

— Зачем?

— Потому что он бедный и несчастный и никто его не жалеет, даже друг по несчастью. Тебе что, трудно клубочек пожалеть?

— Нет, мне нетрудно, трудно всем другим, которые толкают меня совершать что-то, что явно мне не по плечу, — Игорь нагнулся и схватил клубок.

Серый только этого и ждал. Как только клубок оказался у Игоря в руках, он сунул ему висевшего как тряпка Барсика и заставил сесть на мотоцикл. Нужно было спешить, потому что волк чувствовал, как ядовитые пары тумана начали просачиваться сквозь его повязку, а на душе становилось все тоскливее и тоскливее. Почему-то вспомнилась молодость и его первая любовь, которая бросила его и, крутанув хвостом, умчалась за каким-то волком из свиты Фенрира. Серый стиснул зубы и надавил на газ. Мотор взревел, и мотоцикл рванул прочь от этого места, оставляя полосу тумана далеко позади.

Когда Серый въехал в обычный лес, и начинающий собираться предутренний туман стал самым обычным, а не волшебным, волк остановил мотоцикл.

— Ну все слезайте, — бросил он сидевшему у него за спиной насупившемуся Игорю и прячущему глаза Барсику.

— Что это было? — Игорь сполз с сиденья и поправил меч, который сбился на бок, но по-другому сидеть на мотоцикле было невозможно.

— Туман отчаянья, — Серый стянул с морды платок.