— Нет, — махнул рукой Семён. — Ильино давно заброшено. С Лукоморья мы.

Сергей и Евгения переглянулись. Однако! Никакого Лукоморья на карте нет. А считается, что спутники видят всё.

— Дуб тоже есть, — продолжал Семён, коротко усмехнувшись. — Приезжие все спрашивают. Старинный, огромный, нигде таких нет. Сами увидите.

— Нам бы к дороге, — напомнила Евгения. Задерживаться, пусть даже ради старинного дуба, решительно нет никакой радости. Да и с отчётами ждут, проедят всё, что можно проесть. Удивительно, что ещё не названивают.

— А всё равно мимо пройдём, — пояснил Семён. — Сами увидите.

— Обалдеть! — Катерина первой обрела дар речи. Такой восторженной её ещё не видели, остальные невольно переглянулись, да и не обрели, за первые несколько секунд, дар речи.

Дуб действительно был как тот, из сказки. Каким его обычно рисуют. Без кота и прочей сказочной живности, но раскидист, необхватен, и жив — крона зелёная, ни одной сухой ветки. А корни, что местами выглядывали из-под земли, не каждый человек обхватить сможет. Вот это да!

— Смотрите, цепи! — указал Сергей. — Не золото, конечно. А зачем цепи?

Тракторист Семён молча подошёл к дубу, достал нож и поскрёб слегка одно из звеньев. Под чёрно-бурой корой-патиной, или что это было — блеснуло солнечным, жёлтым.

— Сдуреть! — Сергей подошёл поближе и приподнял звено. — Золотое! Или что это? И кто ж эти цепи повесил?

Семён улыбнулся, спрятал нож и развёл руками.

— Всегда так было. Ну мы следим, конечно, чтобы не шалили. Сейчас народ не то, что золото, любую железяку спереть норовит. Ну? Насмотрелись? Я пока за водичкой схожу к бабе Нюре, пить хочу, сил нет.

Не насмотрелись. Дуб стоял на вершине невысокого холма, и вокруг на сто шагов было чисто, а далее жёсткой недоброй оградой поднялся сухой кустарник, цепкий и колючий. Дорогу прорубили сквозь него, а так — не пройти, не пролезть.

Минут через пять все успокоились и перестали делать фото, тут и Семён вернулся с ведром в руке.

— Пить не хотите? — поинтересовался он. — У бабы Нюры родник целебный. Все к ней за водой ходим.

Прямо из ведра, конечно, пить не стали, достать кружки недолго. Сергей скрыл улыбку, глядя, как Евгения часть воды из кружки незаметно для всех — ну, почти для всех — наливает во флакон для проб. Ничто её не исправит.

Вода и впрямь была что надо. Холодная, вкусная, всем показалось, что даже усталость отступила. А взамен подступил голод. Он скрывался до поры за усталостью, а теперь появился во всей красе.

— Мама родная, ну я проголодалась! — поразилась Евгения. — Давайте уже на шоссе выруливать, отъедем малость да привал надо устроить.

— А давайте я вас к бабе Нюре отведу, — предложил Семён, улыбаясь. — Она гостям всегда рада.

— Нет, мы… — начало было Евгения, но почти сразу осеклась. Переглянулась с остальными. — А мы вас не задерживаем?

— У меня как раз обед, — пояснил тракторист. — Не опоздаю.

3

— Не бывает такого места, — уверенно заявила Евгения после обеда. Все четверо, как-то незаметно вымывшиеся (у бабы Нюры был настоящий душ, воду для которого, запасённую в бочке, щедро грело солнце), сидели теперь в одуряюще чистой и уютной комнатке и чувствовали блаженство. Евгения, естественно, не могла обойтись без Интернета. — Вот, смотрите, никто не знает. Ну не могли люди не разболтать! И на спутниках здесь вообще ничего нет, ни деревни, ни дуба.