Изменить размер шрифта - +
Оригинальная аббревиатура была предметом шуток: некоторые сталкеры всерьёз принимали БАДУН за лекарство

от утреннего недомогания, вызванного передозировкой УПРСТ — «Уникального ПротивоРадиационного СреТства», или, попросту, водки. Кстати, реально

помогает. Кисленькая.
     В люк постучали. Я подтащил поближе к руке «Сайгу» — мало ли, кто там долбится — и продолжил чаепитие. Стук повторился.
     — Братуха, открой. Свои.
     — Все свои дома сидят, телевизор смотрят, — я щёлкнул предохранителем. — Кто таков будешь?
     — Кличут Седым. Из «Долга» я.
     По неписаному закону Зоны отказать в убежище на ночь любому сталкеру, даже врагу, считалось последним делом. С другой стороны, некоторые

мутанты великолепно имитировали голос и внешность человека, взять того же излома. Хорошо, что на ПМК последней модели имелась крошечная камера на

выдвижном телескопическом прутике. Вытянув прут на всю длину, я просунул камеру в отверстие люка. Темно, блин.
     — Эй, Седой! Фонариком посвети.
     В зрачок камеры послушно уставился яркий луч, и экран ПМК залило ровным белым светом.
     — На себя, умник! И руки покажи.
     — Понял.
     Пару секунд я любовался на небритое уставшее лицо, затем на руки. Одинаковые. Человеческие.
     — Сейчас открою.
     — Побыстрее, браток. Там вроде собачья стая собирается.
     Седой помог отодвинуть люк и ловко просочился в убежище. Автомат с двумя рожками, смотанными изолентой, он затащил секундой позже.
     — Спасибо, братуха… никак, Лунь собственной персоной? — сталкер протянул заскорузлую, жёсткую ладонь, я пожал руку, вглядываясь в смутно

знакомое лицо. Где-то видел я уже коротко стриженые с заметной проседью волосы, цепкий прищур серых глаз, жёсткую складку губ. Немолодой, за сорок,

вроде был военным. Вспомнил.
     — Больница в Припяти.
     — Ага, точно, — Седой скупо улыбнулся. — Лихо ты тогда королевскую плоть из своей пукалки срезал. Раз-два-три, и уже валяется. А мы по этой

заразе из двух стволов молотили, и без толку. Чем ты хоть её?
     Я достал из подсумка магазин и выщелкнул на стол тяжёлый патрон. Седой покрутил его в пальцах, с сомнением на лице вернул.
     — Это же гладкоствол. Жакан, что ли?
     — «Колун».
     Хорошая пуля. Страшная. Разворачивается в теле широкими лепестками вокруг тяжёлого крепкого сердечника, вырубая в мясе кровавый тоннель и ломая

кости. Навылет бьёт редко, быстро застревая в тканях и отдавая им всю свою энергию. Что, впрочем, от неё и требуется. Королевской плоти обычно

хватало трёх-пяти штук, когда из автомата можно было выпустить два рожка, и то с сомнительным успехом. Да, памятная была ночка, когда втроём

забились в больничный гараж и отстреливались от тварюги, прячась под рассыпающимися от ржавчины фургонами «неотложек», а рядом урчали лужи «киселя»,

в который никто не влез только по счастливой случайности. Даже и не поговорили тогда — некогда было. «Долговцы», кивнув в знак признательности,

побежали в бывшую амбулаторию, где ещё три их товарища по клану зачищали здание от «прыгунов», а я продолжил преследовать мелкого «осьминога» в

надежде изловить и доставить учёным.
Быстрый переход