Лео закрыл календарь и приподнял книжку, словно нечто священное.

– И что же?

– А то, что это время невезения, Касс. Под луной без курса может случиться всякое. Любая беда. Смотри, ничего не делай в эти минуты.

Касси несколько секунд смотрела на него и поняла, что он совершенно искренен. Лео всегда истово верил во все, во что хотел верить.

– Это будет сложно, – сказала она. – Все зависит от того, когда объект ляжет спать. Мне нужно, чтобы он проспал два часа. По крайней мере два, чтобы действовать уверенно.

– Тогда входи к нему, когда этот период кончится. Я не шучу. Касс. Знаешь, что Линкольн, Мак-Кинли и Кеннеди вступали в должность во время луны без курса? Все трое, и видишь, что с ними стряслось. Клинтон тоже, и он, можно сказать, убит тем, что случилось с ним.

Лео с очень мрачным видом кивнул и снова приподнял записную книжку с календарем, словно она служила доказательством чего-либо. В этой пылкой вере Касси виделось что-то подкупающее. Возможно, потому, что она не знала, продолжает ли во что-то верить.

– Я серьезно, – сказал Лео. – По этому календарю можно как угодно далеко углубиться в прошлое.

Касси шагнула к столу и протянула руку за книжкой. Но когда Лео подал ее, убрала руку. Ей хотелось спросить кое о чем, но она не была уверена, хочет ли знать ответ.

Лео понял ее и угрюмо кивнул.

– Да, – сказал он. – Я проверял. В ту ночь, шесть лет назад, Максу сопутствовала луна без курса.

Касси молча смотрела на него.

– Помнишь, ты говорила: проклятие? Дело в луне без курса, Касс. Она и была проклятием.

– Что такое? – спросил Лео.

Она покачала головой, как бы отбрасывая этот вопрос, потом произнесла:

– Лео, ты думаешь о Максе?

Лео ответил не сразу. Он шагнул в открытую дверь и поглядел на вечернее небо. Бледная луна формой напоминала яйцо.

– Через пару дней она будет полная. Красивая и яркая.

Он смотрел вверх еще секунду, потом перевел взгляд на Касси.

– Не проходит дня, чтобы я не думал о нем. Ни единого.

Касси кивнула.

– Я до сих пор тоскую по нему, Лео.

– Я тоже, Касс. Так что будь там осторожна. Не хочу терять подобным образом еще и тебя.

Как только граница округа осталась позади, Касси осознала, что очень рискует. Любая встреча с полицией грозила возвращением в тюрьму. Ее освободили через пять лет при сроке от семи до двенадцати за непредумышленное убийство. Если она попадется, то придется провести за решеткой как минимум два года, но возможно, и больше.

Касси вновь и вновь прослушивала компакт-диск Люсинды Уильямс. На гладком шоссе стереопроигрыватель подскакивал редко. Ей нравились дух отверженности, чувство тоски и поисков чего-то, которые Люсинда вкладывала в каждую песню. Одна из них всякий раз вызывала у Касси слезы. В ней пропавший любовник возвратился умирать в Лейк-Чарлз.

Не шепнул ли ангел тебе в ухо:

«Страх отбрось, яви всю твердость духа»

В эти долгие последние мгновения...

Для Касси поставленный в песне вопрос был призраком, который постоянно ее преследовал. Она надеялась, что ангел явился Максу.

Ведя машину, Касси находила, что перемены за время ее отсутствия произошли разительные. В каждом квартале возвышался новый отель с казино, оплот алчности и неумеренности. Она проезжала мимо копий нью-йоркских небоскребов, громадного павильона киностудии «Метро-Голдвин-Майер», нового «Белладжо». Видела воссозданные Эйфелеву башню и венецианскую площадь Святого Марка. В тех местах Касси никогда не бывала и не любовалась этими достопримечательностями, но теперь появилась на лас-вегасском Стрипе.