– Да, – согласилась Розалинда, – но для юго-запада такой дом не подошел бы.

Мэверик улыбнулся:

– Плоские крыши и стены из кирпича-сырца хороши для жаркого климата.

Розалинда вздрогнула:

– Я рада, что сейчас тепло.

– Но может наступить и холод с градом и слякотью, – сказал Мэверик, поглядывая на небо.

Синтия рассмеялась:

– Летом?

– Вряд ли будешь относиться к этому как к шутке, особенно когда охраняешь стадо верхом на лошади, а кругом лужи, подернутые льдом. И такое бывает в июле.

– Неужели подобное возможно? – спросила Розалинда.

– Это же Вайоминг. – Мэверик рванул поводья, и лошади двинулись вперед.

Они ехали вдоль забора, сложенного из камней и дерева, окружавшего дом и короли, потом повернули под арку с вывеской «Ранчо Мэверика» и остановились.

Мэверик вышел, отпер ворота, потом снова сел на козлы и погнал лошадей в гору. Затем он остановил их, закрыл ворота, и они двинулись вперед.

Синтия вцепилась в сиденье. Теперь в очередной раз она усомнилась в правильности своего выбора. Она могла бы быть с Викторией на ранчо Кордова, и ей не пришлось бы совершать это долгое путешествие на север. В Ринконе, когда в поезде она впервые подошла к Мэверику, она и не думала, что окажется здесь. Синтия собиралась только взять у Мэверика интервью и продолжить свой путь. Но он, похоже, с самого начала решил привезти ее сюда и добился своего. Он выиграл, а вот она... Они остановились перед двустворчатыми парадными дверьми дома. Синтия тотчас подумала, что веранда с качелями – приятное место для отдыха после работы. Она представила, как сидит в эту пору на веранде с Мэвериком и Розалиндой.

Мэверик огляделся. Он гордился своим ранчо. Ему хотелось, чтобы и Розалинде с Синтией понравилось здесь, но он понимал, что нельзя заставить человека любить что-либо насильно. По крайней мере Синтии понравились Хейзл и Гус-Крик. Значит, у него есть надежда, что она здесь приживется.

Мэверик особенно гордился Розалиндой. Сначала он сомневался в том, что она его дочь, теперь же был убежден, что так оно и есть, и радовался этому. Оставалось ждать и надеяться, что она полюбит ранчо.

Парадные двери дома распахнулись, и из них стремительно выбежала женщина внушительных размеров. На ней были серое платье и белый передник, а на седых волосах белый поварской колпак.

– Мэверик! Не могу выразить, как я рала тебя видеть! Почему ты не сообщил о своем возвращении? Я бы испекла торт.

– Если я не ошибаюсь, миссис Шнайдер, вы уже испекли его.

– Это всего лишь твой любимый пирог со сметаной и изюмом.

Миссис Шнайдер поспешила вниз по ступенькам и, потрясенная, остановилась.

Мэверик обмотал вожжи вокруг столба и спрыгнул на землю.

– А кто эти две молодые леди?

Миссис Шнайдер упиралась руками в бока, ее нос был высоко вздернут.

Мэверик обошел фургон сзади.

– Мне хотелось бы представить вам мою дочь Розалинду и невесту Синтию Тримейн.

– Боже милостивый! – Миссис Шнайдер приложила руку к сердцу, а другой помахала перед глазами. – Ты деловой молодой человек.

Мэверик хмыкнул:

– Я не за одну поездку успел приобрести все это. Миссис Шнайдер опустила руки и вцепилась в свой передник.

– А теперь веди леди в дом. Я позову мистера Шнайдера, он присмотрит за фургоном и выгрузит вещи.

– Благодарю.

– Думаю, мисс Розалинде придется по вкусу розовая комната.

– Да. А Синтию можете поселить в зеленой. Миссис Шнайдер сурово посмотрела на него:

– Раз она еще мисс, то пусть ей достанется голубая.