|
Один из этих столбов был как будто высечен из черного мрамора, а второй казался расплавленным золотом. Между ними пролегала дорога света, завершаясь сиянием, и посреди этого сияния круглый шар Солнца Pa горел, как глаз бога. Это зрелище было не только прекрасно, но и внушало ужас. – Ты когда нибудь видел такое небо в Египте, о принц? – спросил я. – Никогда, – ответил он, и хотя он говорил тихо, его голос показался мне громким в окружающем нас безмолвии. Мы постояли еще немного, погруженные в созерцание, пока солнце вдруг не опустилось, оставив разлившееся над ним и вокруг сияние; оно принимало причудливые формы, напоминавшие дворцы и храмы какого то небесного города – далекого города, которого ни один смертный не может достичь иначе, чем в мечтах или во сне. – Не знаю почему, Ана, – сказал Сети, – но впервые с тех пор, как я стал мужчиной, мне страшно. Мне кажется, что в этом небе какие то предзнаменования, и я не могу их прочесть. Жаль, что с нами нет Ки, – он бы растолковал, что означает черная колонна справа и огненная слева, и какой бог живет в сияющем городе, и как нога человека может ступить на эту дорогу света, что ведет к его порталу. Говорю тебе – мне страшно. Мне кажется, будто Смерть совсем рядом, и все ее тайны открыты моему смертному взору. – Мне тоже страшно, – прошептал я. – Смотри! Эти колонны движутся. Вон та, огромная, впереди, а та, из черной тучи, следом за ней, а между ними я будто вижу несметные толпы, идущие бесконечными отрядами. Посмотри, как отблески заката сверкают на их копьях! Несомненно, это бог Израиля поднялся в поход. – Он или какой то другой, или вообще не бог – кто знает? Пойдем, Ана, пора, если мы хотим быть в лагере до темноты. Мы спустились с вершины. Лошади и возница были наготове, и вскоре мы въехали в ущелье. Оно было очень узко, местами не шире четырех шагов, и по обе стороны дороги громоздились глыбы песчаника, между которыми пробивались растения пустыни и змеились узкие овраги, прорытые водой, а над всем этим с каждой стороны уходили вверх отвесные стены гор. Здесь лошади пошли шагом. Мы приближались к самому узкому месту, где тропа делала поворот и подъем сменялся спуском. Мы были от него не дальше, чем на бросок копья, как вдруг я услышат какой то звук и, взглянув направо, увидел женщину, которая спрыгнула с уступа холма и устремилась к нам. Возница тоже увидел ее и остановился, а оба бегуна солдата выхватили мечи. Не прошло и полминуты, как женщина очутилась рядом с нами, и свет упал на ее лицо. – Мерапи! – воскликнули принц и я в один голос. Это и в самом деле была Мерапи, но в каком виде! Ее длинные волосы растрепались и беспорядочно падали ей на плечи, плащ был разорван, на губах выступили кровь и пена. Она остановилась, задыхаясь, не в силах произнести ни слова, опираясь одной рукой на край колесницы, а другой показывая туда, где тропа делала поворот. На . конец она проговорила только одно слово: – Убийство! – Она говорит, что ее хотят убить, – сказал мне принц. – Нет, – выдохнула она, – тебя, тебя! Засада. Вернитесь обратно! – Поворачивай назад! – крикнул я вознице. Он постарался повернуть лошадей, но в тесном ущелье и на отвесных склонах это было нелегко даже с помощью солдат. Они успели сделать лишь пол оборота, блокировав дорогу во всю ширину ущелья, когда раздался дикий крик: «Яхве!» – и из за поворота вырвалась толпа разъяренных мужчин, размахивающих ножами и мечами. Мы едва успели укрыться за колесницей и приготовиться к отпору, как они ринулись в атаку. – Слушай, – сказал я вознице, – беги что есть сил и приведи идущий за нами отряд! Он умчался, как стрела. – Уходи, госпожа! – крикнул Сети. – Это не женское дело – и видишь? Вот и Лейбэн тебя ищет. |
