Включив компьютер, я первым делом увидел письмо от Лесли. «Мне скучно!» — гласил заголовок. Чтобы Лесли было чем заняться, я выслал ей отчет доктора Валида о вскрытии Уилкинсона. А потом зашел в Национальную компьютерную сеть полиции, чтобы пробить данные по водительским правам Мелинды Эббот. Данные в ее документах полностью совпадали с информацией в базе. Я решил заодно проверить информацию по Симоне Фитцуильям, но выяснил только, что она никогда не покупала машину и не сдавала экзамен на водительские права. А также что эта женщина никогда не совершала преступлений и не становилась их жертвой на территории Великобритании. Либо данные об этом были утеряны или неправильно загружены в базу. Или еще вариант — она недавно сменила имя. Большего информационные технологии дать, к сожалению, не могут — поэтому полицейские до сих пор лично допрашивают свидетелей и записывают данные в маленькие черные блокнотики. На всякий случай я поочередно забил имена обеих фигуранток в поисковой строке «Гугла». У Мелинды Эббот обнаружилась страничка на «Фейсбуке» — вообще пользователей с таким именем и фамилией там оказалось аж три. А Симона Фитцуильям, похоже, вообще существовала сугубо вне Интернета.

Потом я тщательно и вдумчиво изучал составленный доктором список погибших музыкантов (все — мужского пола). По телевизору любят показывать заумные аналитические программы, где используется сравнительно-сопоставительный метод, но мало кто задумывается, как чертовски много времени уходит на такое исследование. Ближе к полуночи я добрался наконец до последней строчки этого списка — и все еще не мог понять, в чем же тут дело.

Достав из холодильника банку «Ред-Страйпа», я открыл ее и сделал хороший глоток.

Итак, несомненный факт номер один: на протяжении последних пяти лет каждый год два-три джазовых музыканта умирают в течение суток после своих выступлений в черте Большого Лондона. В каждом из этих случаев судмедэксперты констатируют смерть в результате передозировки психотропных веществ либо по естественным причинам: в основном сердечные приступы, ну и несколько аневризм аорты для разнообразия.

Второй файл, присланный доктором Валидом, содержал данные обо всех, кто определял свою профессию как «музыкант» и умер в указанный период. Несомненный факт номер два: прочие музыканты, конечно, с удручающей частотой умирали «естественной смертью» — но не гибли от раза к разу непосредственно после выступления, как джазмены.

И несомненный факт номер три: Сайрес Уилкинсон нигде не значился как музыкант, он был бухгалтером. Но не станешь же писать в графе «профессия» слова «артист» или «фрилансер» — если, конечно, не хочешь, чтобы рейтинг кредитоспособности у тебя упал ниже, чем у Исландского банка. Что и приводит нас к несомненному факту номер четыре: мой статистический анализ был, можно сказать, полностью бесполезен.

И все же по три джазмена в год… Вряд ли это просто совпадение.

Но Найтингейл, конечно, не примет такое хлипкое доказательство всерьез. Это раз — а потом, он же рассчитывает, что с завтрашнего утра я приступлю к оттачиванию своего «Скиндере». Я закрыл все файлы, выключил компьютер, выдернул вилку из розетки. Это полезно для окружающей среды, а главное — не даст моим дорогостоящим гаджетам непроизвольно поджариться под влиянием магического импульса.

В особняк я вернулся через кухонную дверь. Ущербная луна ярко освещала атриум через окно в крыше, и я погасил свет перед тем, как подняться по лестнице к себе.