— А это, как вы понимаете, не совсем любезно, — вставил Макс. Все трое обменялись ехидными ухмылками. — Потом мы незамедлительно сели за один столик, заказали выпивку и разговорились о джазе.

— То есть объединились, как я и сказал, — добавил Джеймс.

— Да, отсюда и пошло наше название — «Лучший квартет», — сказал Дэниел.

— И как, вы вправду были лучше тех?

— Не сильно, — ответил Макс.

— Честно говоря, даже хуже, — признался Дэниел.

— Но по крайней мере стремились стать лучше, — рассмеялся Макс. — И репетировали у Сая дома.

— Причем много репетировали, — добавил Дэниел и осушил свою кружку. — Ну, парни, кому чего заказать?

Во «Френч-хаусе» пиво в пинтовых кружках не подают, поэтому Джеймс и Макс попросили бутылку домашнего красного. Я заказал полпинты горького — день выдался длинный, и к тому же от латинских склонений у меня всегда страшно сохнет во рту.

— Два раза в неделю, иногда три, — уточнил Макс.

— Так у вас, стало быть, появились амбиции? — спросил я.

— Да нет, никто из нас не относился к этому особо серьезно, — сказал Джеймс. — Мы были вовсе не похожи на юнцов, которые стремятся высоко взлететь.

— Но репетировали все равно много, — заметил я.

— Ну, мы просто хотели научиться лучше играть, — ответил Джеймс.

— Мы музыканты-любители, — сказал Макс. — Музыку надо играть ради самой музыки — понимаете, о чем я?

Я кивнул.

— Он что, на тот берег Темзы за выпивкой пошел? — возмутился Джеймс.

Выворачивая шеи, мы оглядели пространство бара. Дэниел с трудом проталкивался через толпу к стойке, подняв вверх руку с крепко зажатой двадцатифунтовой бумажкой. В субботний вечер сгонять на другой берег Темзы было бы, пожалуй, быстрее.

— А Сайрес — он серьезно относился к музыке? — спросил я.

— Не серьезнее, чем мы, — ответил Джеймс.

— Но играл он хорошо, — сказал Макс. И добавил, прищелкнув пальцами: — Он был самый настоящий саксофонист.

— И, соответственно, имел успех у женщин, — сказал Джеймс.

Макс вздохнул.

— Мелинда Эббот? — спросил я.

— О да, и Мелинда тоже, — улыбнулся Макс.

— Мелинда у него была постоянная, — пояснил Джеймс.

— А еще были Салли, Вив, Колетт, — сказал Макс.

— И Дария, — добавил Джеймс, — помните Дарию?

— Я же говорю, — подытожил Макс, — у него был магнетизм истинного саксофониста.

Я заметил, что Дэниел с напитками пробирается к нашему столику, и встал, чтобы помочь ему. Поймав его оценивающий взгляд, я заподозрил, что он отнюдь не разделяет зависти Макса и Джеймса к любовным победам Сайреса. Я коротко, политкорректно улыбнулся ему и расставил напитки на столе. Макс и Джеймс сказали «Будем!», и мы чокнулись.

Они стали забывать, что я из полиции. Это было мне на руку, и я спросил как бы между прочим:

— А что, Мелинда не была против?

— Еще как была, — ответил Джеймс, — но поскольку никогда не ходила на наши концерты, не имела возможности изменить свое мнение.