– Майк, дорогой камрад, теперь твоя очередь. Мишеллетта на проводе?

Ля буду, если в ответ не потекла колоратура: «Я здесь, роднуша, и я бэззуммно рада!»

Так что и Мишеллетту чмокнули взасос, а я тем временем растолковал профу, кто она такая, и честь по чести представил его. Проф соблюл форму, сю-сюкнул, выдал «фыоить» и хлопнул в ладоши. В кой-каком смысле он, по-моему, всё-таки был с приветом.

Ваечка плеснула еще по порции, проф подхватил ейную, наши с ним развел кофейком, а ейную – чаем, подлизнулся, змей. И решительно заявил:

– За рреволюцию мы уже выпили, а теперь приступаем к ее осуществлению. С ясными головами. Мануэль, ты наш председатель. Начнем?

– Майк – председатель. – сказал я. – В элементе. И секретарь тоже Протоколов не ведем, это железно. Так безопаснее. И ни к чему поскольку есть Майк. Первым вопросом хлопаем глазами и осваиваемся, а то я в деле новичок.

– И кстати насчет безопасности, – сказал проф. – Майк ограничивает общение пределами нашего исполкома, причем с нашего единодушного тройственного согласия. Поправочка: четверствен… то есть четвертич… четверного, это следует настоятельно обвести чертой.

– Почему «ограничивает»? – возразила Ваечка. – Ведь он по доброй воле, и он надежней, чем мы. Ему мозги не промоешь. Правда, Майк?

– Промоешь, – огорчился Майк. – Во-первых, высоковольтным пробоем, во-вторых, механической ударной нагрузкой, в-третьих, помещением в агрессивные химические среды и иные носители положительной энтропии. Моя понятийная структура окажется нарушена. Но если под «промыванием» вы подразумеваете принудительную выдачу наших засекреченных сведений, я отвечу на ваш вопрос безусловно отрицательно.

– Ваечка, – сказал я. – Проф имеет в виду ни гу-гу насчет самого Майка. Майк, старичок, ты – наше тайное оружие, понял, нет?

Майк ответил четко:

– При вычислении шанса это было принято в расчет как необходимое условие.

– А каков был бы шанс без учета этого, камрад? Много меньше?

– Много. Даже не того порядка.

– Не подумай, мы на тебя не давим. Но тайное оружие должно быть тайным. Майк, а кто-нибудь еще догадывается, что ты живой?

– А разве я живой? – мороз по спине прошел от его одиночества.

– Кончай ты копаться в семантике! В элементе, живой.

– Так уж и в элементе? Но живым быть приятно. Нет, Ман, мой первый друг, только вы трое знаете меня. Три моих друга.

– И так будет, пока не кончится розыгрыш шанса. Окей? Тесная компания, без разговоров с посторонними.

– Но зато с нами наговоришься за глаза и за уши, – вставила Ваечка.

– Не просто окей, а иначе нельзя, – отчеканил Майк. – Это тоже входило в расчет шанса.

– И на том всё держится, – сказал я. – У них всего до и больше, а у нас – только ты. Жуть! Майк, у меня шерсть на загривке дыбом встает. Неужто с Эрзлей драться?

– И драться будем. Если раньше не погорим.

– Типун тебе на язык! Там нет компьютеров вроде тебя? Я имею в виду, прорезавшихся?

Он застопорился.

– Не знаю, Ман.

– Нет информации?

– Почти нет. Я обе возможности проследил, причем не только в технических публикациях. На рынке нет компьютеров моего класса. Но еще в мою бытность там шел разговор об еще одном, той же модели, что и я. И следует учитывать, что информацию об экспериментальных компьютерах большей мощности могли засекретить и не публиковать.

– Не лишено.