– Не лишено.

– Да, Ман.

– Таких, как Майк, там нет и быть не может! – запрезирала меня Ваечка. – Ман, не строй из себя придурка.

– Ваечка, Ман не строит из себя придурка. Ман, имеет место одно сообщение, которое меня тревожит. Промелькнула заметка, что в Пекинском университете была предпринята попытка состыковать компьютеры с человеческим мозгом. В целях увеличения мощности. Проект «Хомо-ВМ».

– Там сказано, как?

– Публикация была не техническая.

– В таком разе… Знаешь, не суетись, где не достать. Верно, проф?

– Совершенно верно, Мануэль. Революционер сознательно избегает тревожных сомнений, иначе давление извне делается невыносимым.

– Насчет этого ни единому слову не верю, – встряла Ваечка. – У нас есть Майк, и мы победим! Майк, милый, ты вот говоришь, что надо будет драться с Террой, а Манни мне уши прожужжал, что ее-то нам и не одолеть. А ты, поди, железно представляешь себе, как всё-таки одолеть, иначе не присудил бы нам одного шанса из семи. Так что ты имел в виду?

– Зафитилим по ней булыганами, – ответил Майк.

– Не смешно, – укорил я его. – Ваечка, не бери лишнего на душу. Нам вперед сообразить бы, как выбраться из этой конуры так, чтоб не захомутали. Майк, проф говорит, прошлой ночью порешили девятерых охранничков, а Ваечка намекает, что их всего-то двадцать семь. Вычтем – остается восемнадцать. Ты не знаешь, правда ли это? Ты не знаешь где они сейчас и что затевают? Какие тут революции, если нам носа отсюда не высунуть?

– Мануэль, это временное затруднение, мы с ним и сами справимся, – возник проф. – А Вайоминг поставила кардинальную проблему, которая требует обсуждения. Безотлагательного и вплоть до полного разрешения. И меня очень интересуют мысли Майка по этому поводу.

– Окей-окей, но, может, всё же обождете, пока Майк ответит на мои вопросы?

– Увы, дамы и гаспада.

– Ма-айк, ты о чем? – хором сработали мы.

– Ман, официально в охране Вертухая числится двадцать семь человек. Если девять из них убиты, в ней теперь официально числится восемнадцать.

– Почему ты так носишься со словечком «официально»?

– Я в силах приобщить к делу не весь материал. Разрешите огласить прежде чем выступить с пробными выводами. Номинально в отделе безопасности, помимо делопроизводителей, числится только охрана. Но в моем распоряжении имеются ведомости зарплаты комплекса Главлуны, и по ним в отделе безопасности числится уж никак не двадцать семь человек.

Проф кивнул:

– Стукачи.

– Проф, стоп! А кто эти люди?

– Они проходят под номерами, Ман. А имена, которые соответствуют этим номерам, предположительно, находятся в фонде памяти, которым распоряжается начальник отдела.

– Погоди, Майк. Начальник безопасности Альварес держит этот фонд у тебя?

– Предположительно, да, поскольку его фонд скрыт специальным паролем.

– Хоб-ля, – сказал я и добавил: – Проф, разве не прелесть? Он хранит записи у Майка, Майк знает, где они, а притронуться не может!

– Как так? Почему?

Пришлось объяснять профу и Ваечке, сколько видов памяти у любого мудрачка: постоянная, которая не может быть стерта, поскольку задает саму рабочею логику; краткосрочная, которая используется для текущих программ, а потом стирается точно так же, как та, благодаря которой вы знаете, подсластить вам кофеек или нет; временная, которая работает столько, сколько нужно, – миллисекунды, сутки или годы, – но стирается, как только делается ни к чему; постоянно накапливаемая – вроде той, которую нахлестывает проф у своей юной клиентуры, но только без ошибок и не дырявая, хотя ее можно сгущать, перестраивать, перемещать и редактировать; и, наконец, без конца всяких специальных памятей, начиная с подобий записных книжек и кончая очень сложными спецпрограммами.