– К тому, чего не понимаю, – подсказала та.

– К тому, чего не понимаю, – повторила Изабель. – Мои замечания были грубыми, обидными и неуместными. Я пойму, если ты не сможешь меня уважать.

– Но… – снова подсказала Морган.

– Но, – проворчала Изабель, – я надеюсь, что ты сумеешь меня простить.

Морган улыбнулась и кивнула:

– Спасибо. – Потом она посмотрела на меня.

– Все в порядке, – произнесла я. – Не о чем беспокоиться.

– Спасибо, – сказала Изабель, отступая назад.

– Вот видишь? – Морган сжала ее плечо. – Не так уж и трудно, правда?

– Я пошла домой, – сообщила та с чувством выполненного долга и устремилась через двор к маленькому белому домику, который я видела днем.

Морган вздохнула. Вблизи она казалась старше и еще более угловатой: острые локти, выступающие ключицы, курносый нос.

– Она не так уж плоха, – заметила Морган, будто я утверждала обратное. – Но иногда ведет себя как настоящая стерва. Марк говорит, что у нее снижены функции дружбы.

– Марк?

– Мой жених. – Морган улыбнулась и вытянула правую руку, на которой сверкал крошечный бриллиант.

Из маленького домика внезапно зазвучала музыка. В окнах загорелся свет, и я увидела, как в них промелькнула Изабель.

– Тогда зачем ты ее терпишь? – спросила я.

Морган посмотрела в сторону домика. Музыка была веселой, диковатой и заводной. Изабель танцевала, держа в руке бутылку пива. Она скользила за окнами, встряхивая волосами и покачивая бедрами. Морган улыбнулась:

– Потому что она моя подруга.

Она спустилась по лестнице, пересекла двор и вышла на дорожку, ведущую к маленькому домику. У самой двери обернулась и помахала мне рукой:

– Увидимся!

– Да, – ответила я.

Я смотрела, как она открыла дверь, – на улицу выплеснулись завывания какой-то диско-дивы. Стоило Морган переступить порог, как Изабель ураганом пронеслась мимо, схватила ее за руку и утянула в тепло. Дверь за ними захлопнулась.

Глава 3

На следующее утро в ванной над раковиной я увидела карточку.

«КРАН ПОДТЕКАЕТ, – гласила она. – ПОСЛЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ЗАТЯНУТЬ КЛЮЧОМ». Стрелочка указывала на маленький гаечный ключ, привязанный к трубе ярко-красной шерстяной нитью.

«Бред какой-то», – подумала я.

Но это было еще не все. В душевой кабине табличка над мыльницей гласила: «ГОРЯЧАЯ ВОДА ОБЖИГАЕТ!» На бачке унитаза: «РУЧКА РАЗБОЛТАНА. НЕ ВЫРЫВАТЬ!» (Можно подумать, я собиралась дергать.) Вентилятор на люстре был, очевидно, «СЛОМАН», несколько плиток у двери «ВОТ-ВОТ ОТВАЛЯТСЯ», так что нужно было «СТУПАТЬ ОСТОРОЖНО». Еще одна интригующая карточка проинформировала меня, что лампочка над аптечкой работает, но только иногда.

Они были по всему дому. Я шла по ним, словно по следу из хлебных крошек в сказке. Окна были «НАГЛУХО ЗАКРАШЕНЫ», перила «РАСШАТАНЫ», стулья – «БЕЗ НОЖКИ». Казалось, я попала в какую-то странную игру, и она выбивала меня из колеи, вызывала иррациональную потребность, чтобы все вокруг было новеньким и работало как часы. Я удивлялась, как нормальный человек может жить в таких условиях, – впрочем, Миру сложно было назвать нормальной.

До приезда в Колби я знала о Мире только то, что она была на два года старше мамы, не замужем и унаследовала все деньги моего деда.