— Как бы и они не отказали. Батарейка…

— Послушай, — вдруг спохватилась Варвара, — по поверьям — только мужчина способен оборачиваться зверем? Или женщина — тоже?

— Разумеется — тоже. Что за странный шовинизм? Например, существует ирландское предание о священнике. К нему в лесу подошел волк и попросил человечьим голосом исповедывать умирающую, — тоже волчицу. Стоило лишь святому отцу перекрестить ее, она обернулась женщиной… а почему ты спросила?

— Сама не знаю, — покачала головой Варвара.

— Ладно, мне еще пленку проявлять. Поглядим, что оно там такое…

Он нырнул в кладовку, примыкающую к горнице, и захлопнул за собой дверь.

Лера искоса поглядела на Варвару, потом громко сказала:

— Ну, я пошла спать!

Она оглядывалась с какой-то странной надеждой, но никто не стал ни окликать ее, ни задерживать. С мужской половины высунулся Пудик, доброжелательно кивнул:

— Ну, дык, спокойной ночи!

И плеснул себе чаю из термоса.

Лучше это был бы и вправду зверь, — подумала Варвара. От него, по крайней мере, знаешь, чего ожидать.

Она слышала, как наверху захлопнулась дверь.

— Пудик, — спросила она тихонько, — ты зачем Шерстобитова подзуживал?

— Это когда? — удивился Пудик, дуя в кружку.

— Когда намекал, что Меланюк больше разбирается во всяких таких вещах.

— И ничего я не подзуживал, — буркнул Пудик.

— Ты ж их пытался стравить. Хотел посмотреть, что получится?

— Ну, так такую возможность грех упускать, — честно признался Пудик, — конфликт формального и неформального лидера. Вадька, дурак, тут же уперся, как пень!

— А если мы останемся из-за этого его упрямства и с нами что-то случится? Что-то страшное?

— Да что с нами, мать, может случиться? — удивился Пудик, — пять здоровых мужиков! А потом, — он покрутил головой, — я того мнения придерживаюсь, что любое дело нужно доводить до конца. Может, он по-своему и прав, Оскарович, не задалось у нас с этими Угрюмовыми, да и сами хороши. Но по-моему, перегибает он, ты уж прости. Вот так наложить в штаны и смыться? А потом всю жизнь жалеть! Из-за чего? Из-за того, что вам, дурехам, что-то примерещилось?

— Да это меньше всего… — начала, было, Варвара, но тут дверь в каморку распахнулась и в горницу вошел Шерстобитов. В руке он держал мокрую развившуюся ленту пленки.

— Ты что, Вадька? — удивился Пудик, — засветил?

— Она смыта, — мрачно пояснил Шерстобитов. Губы у него тряслись, — Полностью. Кто-то поменял местами растворы.

День третий

***

Кто— то тряс ее за плечо.

Спросонья ей показалось, что она проспала первую лекцию, и мама будит ее, чтобы быстро впихнуть завтрак и выпроводить на занятия.

— Что? Что еще стряслось?

После вчерашнего стрястись могло все, что угодно — Шерстобитов обвинял Анджея, Анджей отпирался; делать ему, мол, больше нечего, кроме как подливать в бачок фиксаж вместо проявителя. Лера, благородно встав на сторону Анджея, горько подтвердила, что он весь вечер и не заглядывал в дом — сама она, естественно, уверяла, что и не прикасалась к растворам. Заинтересованный Пудик предложил составить график перемещений остальных, сообразуясь с показаниями свидетелей, поскольку все большей частью были друг у друга на виду, Меланюк, выглянувший на шум, пожал плечами и вновь ушел спать. Пожалуй, подумала Варвара, ближе всех к истине, как ни странно, был Анджей, уверявший, что Шерстобитов в запале сам перепутал растворы.