Более того, если мы сразу не поднимем старейшин села, что помешает Стратосу и Тони поднять другие ловушки, которые у них есть, и убежать, куда глаза глядят, с большей частью выше упомянутой добычи прежде, чем мы даже увидим Пирей?»
«Понимаю».
Он сложил все обратно в санитарную сумку и закрыл ее на защелку. «Рассердилась?»
«Да за что?»
«Потому что мою девочку ранили, а мне нужны дополнительные причины, чтобы побить типа, который это сделал». Я засмеялась, но не ответила, и без боли перешла в четвертую стадию. Ее Фрэнсис не узнала бы, так как она и для меня была новостью.
«Это подойдет?» – выскочил Колин из кабины, прижимая к себе толстую рыбацкую хлопчатобумажную, связанную сеткой, фуфайку и джинсы. «Можешь одеться в кабине, там тепло».
«Одежда великолепная, большое спасибо». Я с трудом поднялась. Марк помог мне. Затем Колин дал мне в руки одежду и скромно удалился к корме в тень.
После резко дующего ветра на палубе кабина показалась теплой. Я сняла куртку Марка. Клочки нейлона, которые в мокром состоянии вообще нельзя считать одеждой, более или менее высохли на мне и были готовы выполнять свои функции. Я снова сильно растерла тело грубым полотенцем, затем втиснулась в джинсы. Это, должно быть, были джинсы Колина. Они ему тесны, а мне еще теснее, но теплые и очень приятно прилегали к лейкопластырю. Фуфайка, думаю, принадлежала Марку и была удивительно теплой и большой и спускалась очень хорошо на джинсы. Я распахнула дверь кабины и вышла.
Меня встретил порыв ледяного ветра, рев мотора и быстрое течение воды… Мы уже свернули очень близко ко второму мысу и мчались через вход в залив к Агиос Георгиос. Внизу я видела несколько неясных огней и желтое мерцание, отмечающее вход в залив. Наши собственные огни погашены. Лэмбис у руля едва виден. А Марк и Колин стояли рядом, как две тени, и внимательно смотрели вперед. Я открыла рот, чтобы предложить помощь, но сразу закрыла его. Здравый смысл подсказал, что вопрос показался бы чисто риторическим, и поэтому лучше его не задавать. Кроме того, я ничего не понимаю в лодках, а эти трое были командой, которая сейчас, освободившись от всего, кроме одной цели, выглядела довольно грозной. Я тихо стояла под прикрытием двери кабины.
Со стороны моря качались и мерцали огни лодок. Некоторые плыли к берегу, а одна, возможно, которая прошла слишком близко к заливу Дельфинов, была почти на расстоянии пятидесяти футов от нас, когда мы с ревом пронеслись мимо. В ней сидели двое, у них открылись рты, на лицах выразилось удивление, и они повернулись в нашу сторону. Лэмбис завопил, а их руки вытянулись, указывая в сторону не Агиос Георгиос, а залива, где отель. Лэмбис что-то крикнул Марку, который кивнул, и каяк наклонился, пока вдруг не остановился, затем он понесся к неясному полумесяцу скалы, окаймляющей залив. Колин повернулся, увидел меня и зажег фонарь. «О, привет! Все как раз?»
«Прекрасно. Мне сейчас очень тепло. Брюки немного тесны, но думаю, что не порву их».
«Это не видно, правда, Марк?»
Марк повернулся с покорным видом и сказал очень просто: «Ой, какой ты мальчик…»
Смеясь, Колин скользнул мимо меня в кабину.
«Ну, ну, – сказала я, – что-то говорит мне, что ты чувствуешь себя лучше».
«Конечно. Испытай меня. Даю сто процентов… Вот он!»
Я бросилась за ним к правому борту. Затем я тоже увидела в ста ярдах впереди небольшую тень, темная верхушка на стреле белой пены неслась к кривой залива. «Они правы, он устремился домой!»
«Никола! – Лэмбис окликнул меня от кормы. – Как там? Есть куда пристать?»
«Нет, но прямо у кромки воды есть плоские скалы. |