Столпившихся у люка людей раскидало точно взрывом.

Флоров покатился прочь, тщетно сжимая разрезаемые болью уши. Чуть в стороне корчился, трясясь полным телом, Муслимов. Лишь американец сбился в комок, словно стараясь пролезть сквозь стену, и не шевелился.

От продолжения мучений их спасло то, что неподдерживаемый более люк упал обратно, припечатав выход и разом отсекая все звуки.

Сделалось так тихо, что Алик подумал, а не оглох ли он. Помассировав уши, он выбил из них возникшие пробки. Теперь он мог слышать шумное дыхание застигнутых врасплох людей.

— Все в порядке? — спросил он.

Едва он коснулся Хенсона, как тот отпрянул к стене и сел, быстро втянув под себя ноги. Это живо напомнила Флорову борцовскую стойку, правда, он так и не вспомнил из какого вида. Америкашка держался молодцом.

Вдвоем они занялись Мусой. С трудом его подняв, прислонили к стене.

— Что это было? Кто-нибудь может мне сказать? — спросил Алик, но никто не ответил.

— Хорошо, что мы еще никого не выпустили оттуда.

— Выпустили, — ровным нехорошим тоном возразил Муслимов, указывая толстым пальцем куда-то вверх.

Они с Хенсоном одновременно оглянулись. И замерли, не в силах пошевелиться.

— Фак! — выругался Хенсон.

На высоте двух метров над полом висела мрачная продолговатая фигура. Она напоминала статую в длинном бесформенном рубище. Лицо статуи было окаймлено неопрятными волосами до плеч. Глаза были чересчур крупные, взгляд жесткий, даже жестокий.

— Джим, где твой автомат? — тихо проговорил Алик, но стоило ему нарушить тишину, как фигура резко повернулась на шум.

Статуя оказалась живой.

Международный аэропорт «Карнач» оказался непривычно пуст. Не было керосина, чтобы самолеты могли летать, да и самих самолетов не было, потому что весь парк был передан в столицу для эвакуации правительственных учреждений, когда выяснилось, что Луна продолжает блуждать над территорией России.

Конечным пунктом была выбрана Англия, но при перевозке случилась странная вещь: многие высокопоставленные чиновники, как оказалось, имели вид на жительство в разных теплых странах, а иные и иностранное гражданство, так что в сыром Альбионе осели совсем уж ленивые.

По пустынному полю «Карнача» ветер гнал одинокие бумажки, которые, казалось, стремились улететь на Багамы вслед за высокопоставленным жульем, бросившим страну на произвол. У ангаров остались лишь вертолеты.

По-существу, на ходу был только один вертолет МЧС. Дежурный экипаж, дремавший в ангаре, был неожиданно разбужен шумом заработавших двигателей. Выскочив, пилоты потрясенно наблюдали довольно динамичную картину.

Сторож, выкинутый из кабины, где он также дремал, кособоко полз по бетонке и что-то орал, протягивая руки к пилотам, но крики заглушали раскручивающиеся все быстрее лопасти. Рядом с вертолетом застыла карета "Скорой помощи", а сам вертолет взлетал.

"Ми-26" поднялся на несколько метров и вздернул вслед за собой «Скорую», насмерть принайтованную к фюзеляжу. Вертолету было тяжеловато и, он, накренившись носом вперед, заскользил через забор аэропорта в сторону федеральной трассы М5.

Мрачное подбрюшье Луны нависало над ним, казалось, что вертолет это маленький самоубийца, желающий врезаться в Луну и покончить жизнь таким экзотическим способом.

Многочисленные кратеры были окутаны облаками. Знаменитые своей безжизненностью лунные пейзажи пестрели обломками земных конструкций, захваченных Декартом.

На Луну нельзя было долго смотреть — начинала кружиться голова. Казалось, что она заваливается на смотрящего, словно гигантский асфальтовый каток.

— Мы умрем! — выл сидящий рядом с Сураевым доктор Галузин.