— Не надо плакать, — сказал Черный. — Все когда-нибудь умирают.

Потом он резко оставил женщину и выбрался из машины.

— Не вздумай слинять, — предупредил он Могула. — Вместе с ней в могилу ляжешь.

Гараж «Факир» существовал и здесь, только теперь он назывался «Гуманизм». На входе стояла стеклянная будка со сторожем, выкрашенная по местной моде в ярко розовый цвет. С некоторой робостью Флоров протянул в окошечко пропуск.

Сторож, древний дед в изношенном мундире каппелевца, судя по всему принимавший личное участие в знаменитой атаке на чапаевцев, повел себя странно: стал вертеть и мять пропуск в руках.

Да он же слепой, понял Флоров. Как оказалось, в гараже работали исключительно инвалиды.

— Проходь, не задерживай очередь! — прикрикнул дед.

— Да никого ж нет, — удивился Флоров.

— А я вижу? — вполне логично возразил слепой.

Как у них еще все автомобили не поворовали при такой охране, недоумевал Флоров.

Вдвоем с генералом они вскоре были у нужного бокса. Ключ, как ни странно, подошел.

— Хороша машинка! — не сдержал восхищения Благоволин, когда увидел броневик.

Генерал аккуратно положил на заднее сидение изрядно потяжелевший баул. Флоров знал что там. Проснувшись сегодня поутру, он нашел генерала на кухне, занятого тщательным притиранием и смазыванием многочисленного оружия — пять или шесть пистолетов разных систем, Калашников, «муха» и вроде бы «борз». Боеприпасы лежали отдельно, причем, генерал протер каждый патрон, каждую гранату.

Он был весь взмокший от пота, под глазами набрякли мешки — генерал так и не ложился. Аккуратист, решил Флоров.

Заливая бензин в баки и масло в мотор, он поразился дальновидности Вандерхузе.

Ведь он еще когда знал, что такая машина с тяжелой защитой может ему понадобиться. Но тогда выходило, что Сашка также знал о том, что этим все и кончится, что Яну украдут, что ее вывезут за Рубеж — вот такая вот апория получается.

— Генерал, ты что? — севшим голосом спросил Флоров. — Ты это брось, слышишь.

Благоволин переодевался в принесенную с собой военную форму и, первым делом, надел чистую исподнюю рубаху. Генерал ничего не ответил Флорову, словно не слышал. Когда он закончил переодевание, то превратился в офицера-пограничника.

Даже финка была не забыта. Аккуратист, опять констатировал Флоров. Наплакались, наверное, с ним подчиненные. Впрочем, вполне достаточной компенсацией им должно служить то, что в холодильнике потом не пришлось лежать. В очереди на опознание.

Когда все было готово, Благоволин провел краткий инструктаж:

— Когда пройдем Рубеж, самыми опасными будут посты ГАИ — не вздумай нигде останавливаться.

— Может, откупимся?

— Деньги не помогут, — отрубил генерал. — Все инспектора-мутанты, их много расплодилось после Второго взрыва. Если все-таки остановят, бей всех насмерть, иначе от них не избавиться.

— Вместе будем бить.

— Может быть и вместе, — рассеяно пожал плечами Благоволин. — Но моей основной задачей остается Рубеж. Я его сам в свое время хорошо укрепил и знаю, что пройти его будет нелегко. Так что все может случиться.

— Бросьте вы, генерал, что вы все за упокой?

— Отставить! — рявкнул Благоволин. — Это всего лишь констатация факта, и я не девочка, чтобы вы меня тут уговаривали.

Хам, подумал Флоров. Правильно, что тебя подчиненные не любили.

Генерал тем временем продолжал:

— Когда съедешь с дороги, ни в коем случае не вздумай заезжать, а тем паче заходить в леса.