|
— Боже, Виктор, ну что ты несешь? — Сталкер поморщился. — Уж от тебя я этой пошлости никак не ожидал. Думал, взрослый человек, серьезный… Все проще, друг, у тебя уже вроде как прививка была. Мозг под информационный поток был отформатирован. Вот и пошло легче. Как по намазанному. — Прививка? Мозг отформатирован? Какой-то бред… — Да, вижу, крепко тебя приложило. Такое случается, если только человек что-то важное забыть хочет. Даже не важное, а самое главное для него. Редко случается… Тогда придется мне рассказать… Тогда слушай… Случилось это в те времена, когда девки были краше, водка крепче, а артефакты кудрявее… Если быть точнее, случилось это холодным летом две тысячи восьмого года. Не было еще ни «Долга», ни «Свободы», ни военсталов, ни наемников — только «вольные» сталкеры да «крышующие» их бандиты. Зато всего остального хватало с избытком — почти как теперь. Аномалии, мутанты, зомби, Выжигатель мозгов, выбросы и байки о всемогущем Монолите за Саркофагом. Плюмбум тогда был еще совсем «зеленый» — Зону благодаря природному дару чувствовал неплохо, алгоритмы ходки отработал до автоматизма, опыта поднабрался, но иногда мог совершить ошибку глупее не придумаешь. И одна такая ошибка обернулась большой бедой. Будучи человеком не чуждым науке, Виктор редко отказывал исследователям с ученой степенью. Богатый турист, коллекционер или перекупщик всегда мог заплатить больше, но когда приходилось выбирать, Плюмбум отдавал предпочтение «яйцеголовым». Первые два года после Большого Выброса систематические исследования Зоны не проводились — академический мир пребывал в шоке от того, как резко и необратимо изменилась Зона отчуждения. Поэтому в растущие на окраинах Чернобыля сталкерские поселки приезжали в основном самые нетерпеливые энтузиасты. Поначалу им хватало для счастья пары простых артефактов, туши свежеподстреленного мутанта или видеокассеты с записью действия примитивной «жарки». Потом аппетиты начали расти. Ученые захотели все увидеть своими глазами, обнюхать, измерить, запротоколировать, и на Южном Кордоне, еще не перекрытом миротворческим батальоном, возник научный лагерь «Бастион» — два десятка палаток, полевая кухня, клетки для мутантов, три трейлера с измерительным оборудованием и спутниковой связью. Сюда наведывались и совсем юные студенты, и седовласые профессора, и бородатые доценты с гитарами, и симпатичные аспирантки. Жили весело, интересно, по ночам собирались у костра, чтобы попить горячего чая с огня и попеть Окуджаву и Высоцкого, Щербакова и Медведева, Цоя и Шевчука. Плюмбум стал в «Бастионе» постоянным гостем — общество бичей и мародеров, из которых в то время состояло племя крадущихся, тяготило его. Разумеется, и яйцеголовые проявляли к нему повышенный интерес, а узнав, что он некогда трудился в Институте медико-биологических проблем, называли не иначе, как «коллегой». Расспрашивали о сталкерских уловках, о наиболее популярных маршрутах, о повадках мутантов в естественной среде обитания, требовали пересказывать самые нелепые легенды, старательно все это записывали, задавали уточняющие вопросы. Виктор помнил, конечно, одно из главных правил сталкера: поменьше говорить, побольше слушать — но ученые обезоруживали своей детской непосредственностью, житейской наивностью и неиссякаемой жаждой новых знаний. |
