|
Но, говорят, и убивал — обычно без объяснения причин. Со Стрелком была связана и легенда об О-Сознании — группе экстрасенсов, использовавших свои пси-способности для управления Зоной. От покушений их охраняла группировка «Монолит» — опытные и беспощадные бойцы, поклявшиеся в верности О-Сознанию. И действительно, «монолитовцев» Плюмбум встречал неоднократно — после года Стрелка они разбрелись кто куда, примкнув к группировкам или пустившись в «свободное плавание». И даже беседовал с некоторыми из них, интересовался подробностями жизни на Саркофаге, но внятных ответов не получил — «монолитовцы» плохо что помнили о том времени, когда служили О-Сознанию, исчерпывающее описание своего тогдашнего состояния дал Вася Орех, вступивший позднее в «Долг»: «Жужжание такое в башке и щелчки, как будто метроном. Вроде, и хочешь мысль подумать, а она ускользает, рассыпается…» И вот, вроде бы, получалось, что Стрелок каким-то чудесным образом «монолитовцев» от влияния О-Сознания освободил. Может, это было его желание? Вряд ли, хотя и такая версия рассматривалась… Так или иначе, но с тех пор места, непосредственно прилегающие к Четвертому энергоблоку, считались сравнительно безопасными. Если здесь и были какие-то артефакты О-Сознания, то их растащили на продажу еще в двенадцатом-тринадцатом годах. Затем аномальная активность сильно спала, и новые артефакты почти не рождались. А из-за высокого радиационного фона Саркофаг обходили стороной даже мутанты. Другое дело — Второй и Третий энергоблоки, которые, по слухам, все еще таили несметные богатства и через которые можно было пройти в пространственные карманы типа Оазиса или Пляжа. Казалось, тема Четвертого энергоблока закрыта раз и навсегда, однако все еще находились мрачные пророки, которые утверждали, что Саркофаг заскучал и проголодался, давно не пробовав свежей крови. Если когда-нибудь их пророчества сбудутся, Плюмбум не удивится. Зона горазда на сюрпризы и очень не любит, когда кто-то пренебрегает ее жестокими чудесами. Виктор как раз закончил рекогносцировку местности, определив конфигурацию стационарных аномалий, и возвращался в лагерь, когда от «камбуза» потянуло запахом жареного лука и подкопченной колбасы. Рот мгновенно наполнился слюной, сталкер сглотнул и понял, что чертовски голоден. Надо бы держаться поближе к кухне. Подойдя, Плюмбум обнаружил Толика Узбека — штатного кухмейстера экспедиции — сидящим в сторонке, посреди компании четверых бездельников, покуривающих и сладко принюхивающихся. Пар, валивший от котла, застилал фигуру повара, колдовавшего над варевом. Зрелище было настолько неожиданным, что Плюмбум не стал устраивать разборку Толе, явно увиливающему от своих прямых обязанностей, и только спросил: — Это кто там так… наяривает? — Да шведка… — фыркнул Толя. — Вот чумовая баба! Вы бы, господин Свинцов, сходили, спросили, скоро ли жратва готова будет, а то я прямо боюсь. Зашибет еще ненароком половником. И действительно, приблизившись, Плюмбум увидел раскрасневшуюся и потную Ким. — Аха, гхосподин Свинцов! — радостно воскликнула она. — Вы у нахс альфа-схамец, вхам и перхвая порхция! И прежде чем Плюмбум успел что-то сказать, шведка подхватила пластмассовую миску с раскладного столика, плюхнула в нее половник ароматного варева из котла, добавила что-то с шипящего противня и протянула ему. |
