Давайте все-таки представим себе, что это был не псих, думал Карелла. Давайте будем думать о разумном убийце, который укокошил этих двоих, имея на то очень разумную причину.

Он лежал, уставившись в потолок.

– Слишком много людей занято в шоу, – ворчал он.

Эйлин помнила его волчий аппетит и поэтому решила, что он сейчас на диете. Да и на вид он словно похудел – с их последней встречи прошло несколько лет, он казался изможденным, бледным и, пожалуй, каким-то неприбранным. Его гладкие светлые волосы торчали пучками над воротником сорочки и над ушами, воротник казался потертым, костюм – неглаженым, а на галстуке были пятна. Эйлин решила, что он пришел с наблюдательного поста. Может быть, он намеренно выглядел потрепанным и усталым. Может быть, тени под глазами также были частью роли, которую он играл на улице. В таком случае он заслужил не просто похвалу, а даже премию от полицейской академии.

– По правде говоря, – словно оправдываясь, говорил Уиллис, – я решил, что наш человек не появится. Потому что в других случаях он совершал ограбления обыкновенно между десятью и десятью тридцатью. А было почти одиннадцать, когда этот парень выбежал из бара...

– Постой, – сказала Эйлин. – Какой парень?

– Выбежал из дверей соседнего бара, – сказал Уиллис. – Берт, не хочешь немного этого?

– Спасибо, – сказал Клинг и отрицательно покачал головой.

– И кричит: «Полиция, полиция!» – продолжал Уиллис.

– Когда это было? – спросила Эйлин.

– Я сказал: незадолго до одиннадцати, – произнес Уиллис. – Даже несмотря на это, если бы я считал, что Трусоватый в конце концов появится, я бы не стал отвлекаться, предоставил бы другим полицейским разбираться, что происходит в баре. Но на самом деле, Эйлин, я считал, что сегодня он уже не придет.

– И ты пошел в бар?

– Нет. То есть да. Но не сразу, нет. Я вышел из машины, спросил того парня, в чем дело. А он говорит: не видели ли вы где-нибудь поблизости полицейского, а то тут в баре кто-то с ножом. Я сказал ему, что я полицейский. И он говорит: надо зайти и отобрать нож, пока никто не пострадал.

– Ну, и ты, естественно, пошел, – сказала Эйлин и подмигнула Клингу. Клинг не стал подмигивать в ответ. Клинг взял чашку кофе и отпил. Казалось, он не слушает Уиллиса. Он был словно во сне. Эйлин даже подумала: с ним что-то не так.

– Нет, я еще немного подумал, – сказал Уиллис. – Иначе я тотчас бросился бы в бар, конечно...

– Конечно, – сказала Эйлин.

– И разоружил бы парня... Кстати, он оказался женщиной... Но при этом я беспокоился о тебе... Как ты там одна в прачечной... Как ты справишься с ним, если мистер Панталон все-таки явится.

– Мистер Панталон! – воскликнула Эйлин и рассмеялась. У нее было отличное настроение после задержания преступника, и ей хотелось, чтобы Клинг не сидел как дохлятина, а принял участие в их маленьком празднике.

– Итак, я посмотрел в окно, – сказал Уиллис.

– Бара?

– Нет, прачечной. И вижу: все спокойно. Ты сидишь рядом с женщиной, которая читает журнал.

Другая женщина втаскивает в прачечную семь тонн белья. Я решил, что в ближайшие две-три минуты ты будешь в безопасности, а я тем временем загляну в бар, улажу это дело с ножом. Главное – я считал, что Трусоватый уже не появится. Итак, я вхожу в бар, а там такая дама в очках, волосы у нее зачесаны наверх, хорошо одетая, из среднего класса, рядом лежит «дипломат». В общем, выглядит как юрист или бухгалтер, которая зашла в бар пропустить стаканчик по дороге домой.