Полина Дашкова. Лёгкие шаги безумия
Глава 1
Москва, март 1996 года Лена Полянская волокла коляску по глубокой мартовской слякоти и чувствовала себя волжским бурлаком. Колеса утопали в комкастом талом снегу, тротуар узкого переулка был покрыт высокими затвердевшими сугробами, а по мостовой неслись машины, обдавая прохожих густой коричневой грязью. Двухлетняя Лиза то и дело пыталась встать на сиденье коляски, ей хотелось идти ножками, она считала, что уже большая для коляски, к тому же вокруг было много интересного: воробьи и вороны шумно дрались из-за мокрой хлебной корки, лохматый рыжий щенок гонялся за собственным хвостом, большой мальчик шел навстречу и грыз огромное ярко-красное яблоко. — Мама, Лизе тоже надо яблоко, — важно сообщила девочка, вставая на ноги в очередной раз. На ручке коляски висела большая сумка с продуктами, и, стоило Лене приподнять Лизу, чтобы как следует усадить на место, коляска тут же потеряла равновесие и опрокинулась. — Все упало, — со вздохом констатировала Лиза, глядя с маминых рук, как сыплются в грязь продукты из порванной сумки. — Да, Лизонька, все упало. Сейчас будем собирать. — Лена осторожно поставила дочь на тротуар, стала поднимать из слякоти и отряхивать перчаткой пакеты с продуктами и тут заметила, что из окна припаркованного на другой стороне переулка темно-синего «Вольво» за ней кто-то внимательно наблюдает. Стекла машины были затемненными, в них отчетливо отражались сугробы и прохожие, Лена не видела, кто именно за ней наблюдает, но взгляд чувствовала. — Конечно, забавное зрелище, — усмехнулась она, кое-как привязывая сумку к ручке коляски, усаживая Лизу и отряхивая испачканные кожаные перчатки. Сворачивая во двор, она опять увидела темно-синий «Вольво». Он проехал совсем близко на минимальной скорости, словно сидевшие в нем люди хотели зафиксировать, в какой именно подъезд вошла молодая мамаша с коляской. Людей этих было двое — женщина за рулем и мужчина рядом, на переднем сиденье. Лена их, конечно, не видела, зато они ее видели отлично. — Ты уверен? — тихо спросила женщина, когда за Леной закрылась дверь подъезда. — Абсолютно, — кивнул мужчина, — она почти не изменилась за эти годы. — Ей сейчас должно быть тридцать шесть, — заметила женщина, — а этой молодой мамаше не больше двадцати пяти. И ребенок такой маленький… Ты не перепутал? Все-таки столько лет прошло. — Нет, — твердо ответил мужчина, — я не перепутал.
В пустой квартире заливался телефон. — Ты можешь сейчас со мной поговорить? — Лена с трудом узнала голос своей близкой подруги, бывшей сокурсницы, Ольги Синицыной — голос в трубке был каким-то чужим, хрипловатым и очень тихим. — Здравствуй, Олюша, что случилось? — Лена прижала трубку ухом к плечу и стала развязывать ленточки на Лизиной шапке. — Митя умер, — проговорила Ольга совсем тихо. Лене показалось, что она ослышалась. — Прости, что ты сказала? — переспросила она, стягивая с Лизиных ног сапоги. — Мама, Лизе надо а-а, — торжественно сообщила дочь. — Олюша, ты дома сейчас? Я перезвоню тебе через пятнадцать минут. Я только что вошла, раздену Лизу, посажу на горшок и сразу перезвоню. — Можно, я к тебе приеду прямо сейчас? — быстро спросила Ольга. — Разумеется, можно! Ольга и Лена были ровесницами — обеим по тридцать шесть. Митя Синицын, родной брат Ольги, был младше на два года. Отчего мог внезапно умереть совершенно здоровый, полный сил и планов на будущее тридцатичетырехлетний человек, не пьющий, не употребляющий наркотики, не связанный с криминальным миром?. |
