– Не ошибаетесь, – не забыть предупредить ребят из соседнего отделения. Пусть закрывают дело о поножовщике в армянском ресторане. Славное дело. Народ перестрелялся друг в друга только из‑за того, что у кого‑то с тарелки рябчика смахнули. Десять трупов, не считая шеф‑повара.

– Верите, гражданин лейтенант, даже не прожевал. Одним разом проглотил. Не верите? Наверно, вы никогда не испытывали столь гнетущее чувство голода. Что там началось?! Крики, шум, стрельба! Столовые ножи в ход пошли. И все в меня, все, простите, в содержимое моего желудка. Какие бездушные, злые люди!

– Если позволите, я внесу в протокол стоимость рябчика. Двести тридцать долларов без ананаса. Продолжайте.

– Еле ноги унес. Чудом смерти избежал. Но впредь решил быть умнее. По ночам стал работать. Нет, до помоек не опустился. Конечно, скажете вы, в мусорных бачках много вкусного можно найти. Но и не забывайте, что у меня тоже есть чувство собственного достоинства. Мы, хоть и не графских пород, но цену себе знаем. После нескольких неудачных проб и ошибок, как тут не вспомнить уважаемого Александра Сергеевича, судьба, наконец, улыбнулась мне колбасным заводом.

– С этого места поподробнее, – прошу я, пододвигая поближе тоненькую папочку, в которой собраны бумаги по хищению на колбасных заводах области в особо крупных объемах. Ребята из соседнего кабинета попросили на досуге просмотреть. Слишком уж все странно и непонятно на колбасных заводах области.

– Можно и поподробнее. Мне, гражданин лейтенант, скрывать нечего. Пробрался на завод я обычным путем. Как весь нормальный народ ходит. Через дыру в заборе. И прямиком в цех готовой продукции. Мне продолжать, или сначала на обед сходите? И чего там только нет, гражданин лейтенант. Колбаска вареная, колбаска копченая. Бекончик, шейка, вырезка, сосиски, сардельки. С чесноком и с сыром. С креветками и с салом. Толстая и тонкая. Длинная и короткая. Съедобная и сущая отрава. В сеточке и в вакууме. И все тащат.

– Минуту, – я концентрируюсь на работе. Баобабова меня научила нескольким индийским штучкам, которые напрочь иссушают желудочный сок и разглаживают неуемное чувство аппетита у молодых лейтенантов. – Что значит «тащат»? Мне факты нужны.

– Факты, гражданин лейтенант, я отправил вам письмом три недели назад. Там и фамилии, и явки, и пароли.

– Так это вы…, – тесен мир. Ох, как тесен. А мы розыск на осведомителя объявили. Неделю по почтам засады устраивали. А он в это время вон где находился.

– Единственная отрицательная черта складов готовой продукции, гражданин лейтенант, холодно очень. Сами понимаете, то, что на мне, сильно в холода не согреет. После пожара одни дырки остались. Только сервелатом и согревался. Бывало, набьешь живот, разляжешься на полу и до утра цветные сны смотришь. Думаю, это были самые прекрасные дни в моей жизни.

– И много вы уничтожили готовой продукции? – ожидая ответа, нахожу в бумагах трехзначную цифру тоннажа. Если все сойдется, то дело о хищениях на колбасных заводах области можно считать закрытым. Беру преступника не отходя от рабочего места.

– За пять дней много колбасы не съешь. Прикрыли лавочку. Сам виноват. Пожадничал.

– Это как? – за пять дней трехзначную цифру тоннажа при всем желании не слопать.