– Так что, гражданин лейтенант, за дело такое срочное? – калоши дрожат, отряхиваясь.

– Необходимо найти человека.

– Видать, срочно надо, раз в такую ночь Меченого вспомнили? – хихикают калоши, но тут же становятся серьезными. – Что за индивидуум?

– Женщина. Девушка, точнее. Из примет известно только, что длинные ноги, родинка на щеке и холодная.

– Извини, гражданин лейтенант. Меченый трупы не ищет. Они, трупы тоесть, пахнут плохо. Да и следов от них мало остается. Разве что червяки белые.

– Червяков не будет, – заверяю я. – Девушка только на ощупь холодная. А так все как у нормальных людей.

– Она еще с гномами знается, – вставляет Баобабова, ощупывая засохшие царапины на голове.

– С гномами не с блохами. Вреда общественности никакой. Серьезная задача. Практически невыполнимая. Мало примет, понимаете? А вы еще за восемнадцать часов хотите гражданку отыскать. Проблематично.

– Слушай ты! – злится Баобабова, делая шаг навстречу калошам в фуражке. – Мы тебя не спрашиваем, проблематично или нет. Согласен помочь – помогай. Не согласен – вали отсюда.

Меченый незаметно усмехается. Его не смущает суровость прапорщика Баобабовой. В своей короткой собачьей жизни он и не таких суровых теток видел:

– А вы мне не тыкайте. Я, между прочим, после того как в подвале дозу подхватил и невидимым для людских глаз стал, поумнел сильно. И знаю, что говорю. Я вот, например, двадцать четыре языка знаю, а вам, гражданка с лысой головой, не грублю. То, что за дело ваше возьмусь, и так ясно. Я вот гражданину лейтенанту многим в жизни обязан. Он меня, так сказать, на истинный путь вразумил. Настоящей собакой сделал. За одно это благодарен буду до конца дней моих.

Передние калоши приподнимаются на уровень моей груди и что‑то сырое и теплое облизывает лицо.

– Времени мало, – смущаюсь я. За всю жизнь меня только единожды облизала собака. Когда я, еще будучи школьником возвращался с магазина, споткнулся, упал и уронил целую палку колбасы. Нет, не краковской. Докторской. Даже слеза не успела на глаз накатить, случайная собачка колбаску сколбасила. Рыгнула сыто и облизала в благодарность.

Меченый кивает фуражкой, отходит немного, поворачивается к нам боком. Мол, доверяю я вам ребята. Не стреляйте в собачек, повернувшихся к вам боком. Снова из воздуха появляется мобильный телефон, загораются кнопки и идет гудок вызова.

Мы с Баобабовой завистливо переглядываемся. Нам в отделении даже записной книжки не выдали, своими обходимся. А тут у какой‑то собаки с невидимым телом, в галошах и со знанием двадцати четырех языков, телефон. Вот она – жизнь собачья.

О чем и с кем разговаривает Меченый не слышно. Отдельные слова напоминают визжание, кое‑какие фразы похожи на рычание. Очевидно, один из иностранных языков, который удалось выучить Меченому в результате несчастного случая в подвале.

– Есть такая тема, – мобильный телефон исчезает и на его месте материализуется инкрустированная трубка. Так как Меченый не курит, то понимаю – данная вещь для представительности. – Я поинтересовался через свои каналы о девушке с холодными ногами….

– С длинными.

– Это для вас они длинные, а для нашего брата длина и цвет роли не играет. Теплая или холодная, вот что главное.

– Извини.

– Человеческая особь с указанными приметами была неоднократно замечена у спуска в канализационный колодец за номером сто четырнадцать. Паршивое место, надо заметить, этот самый колодец. Как у вас, у людей, говорят, кто в тот колодец попал, тот навеки пропал.

– Координаты? – мы с Баобабовой уже в положении «подготовиться к бегу».