Но что сказать Максиму про его двоюродную сестру, я не знал. С уверенностью можно было сказать только, что они будут предоставлены сами себе, потому что дел у Вероники всегда невпроворот.

— Ну… сами увидите, — промямлил я и нажал кнопку звонка.

4

Я так и не узнал, как встретила ребят Вероника Невозможная. Услышав ее шаги за дверью, я сказал небрежно:

— Ладно, увидимся!

И поспешил уйти. Если честно, мне не хотелось встречаться сейчас с Вероникой. Она обязательно скажет что-нибудь неприятное. Например, поднимет свою красивую бровь и усмехнется:

— Наш пострел везде успел.

И это прозвучит как: «Наш Листик, как всегда, влез не в свои дела». И хотя я совсем никуда не лезу, тем более в чужие дела, Осташкины могут подумать про меня всякое.

В общем, поплелся я в полном одиночестве по Поселку. Только Гаврюша радостно прыгал вокруг меня. Радовался, теленок, что мы опять вдвоем. В Кедровом переулке я встретил Онтова. Его зовут Илья Аркадьевич, а прозвище — Ослик ИА. Онтов, высокий, худой и очень грустный, занимается электроникой, прикрепляет датчики к дельфинам, и вообще он у нас первый мастер по технике. В свободное время ремонтирует телевизоры, магнитофоны и Вероникин компьютер, который постоянно ломается, не выдерживая ее темперамента, как говорят в Поселке. Мне Илья Аркадьевич нравится. Он не задается, как некоторые, может остановиться, поболтать, хотя дел у него выше крыши. Сам всегда говорит, что скромность — превыше всего. Его жена — тетя Света. Маленькая, сухонькая и совсем седая.

Все в Поселке их жалеют. У них был сын, Игорь, очень талантливый: он мог супер-сложное электронное устройство сделать в микроскопических размерах. Два года назад он приехал сюда погостить и пропал в лесу. После этого-то Степанов и запретил строжайшим приказом туда соваться.

Я Игоря хорошо помню до сих пор, он подарил мне самолетик. Подарил и сказал:

— Носи его с собой, он принесет тебе удачу.

Самолетик красивый: ярко-красный, с золотыми колесиками, крыльями, пропеллером и прозрачной кабиной. Очень маленький, с мой мизинец, он может прикрепляться, как значок, к одежде, но я ношу его в кармане, потому что он, если честно, тяжеловат. А еще потому, чтобы ИА и тетю Свету лишний раз не расстраивать. Они как Игоревы игрушки увидят, так сразу… ну, вы понимаете… Игорь многим в Поселке таких игрушек надарил. Кому автомобильчик с мотором, кому паровоз, кому ракету. Моему папе — пароходик, маме — смешного лягушонка, а Петушкову — альпиниста с огромным рюкзаком. Все потом говорили: будто чувствовал он, будто на память…

НА улыбнулся мне своей печальной улыбкой, спросил:

— Что нового в этом мире, Листик? Ты ведь у нас раньше всех встаешь, все знаешь.

По-моему, он специально говорит мне всякие хорошести, чтобы подружиться. Наверное, очень тоскует по своему сыну, хотя Игорь был большой, а я — маленький. Лучше бы с Лешей Смелым подружился, он им больше подходит. Знаю я не все и встаю не раньше всех, но сегодня была такая новость, такое событие! Но я сделал вид, что меня это не очень волнует, и сказал:

— Да так… К Веронике гости приехали. Брат с сестрой, мои ровесники.

— Да? — живо отозвался ИА. — Будет теперь тебе повеселее, да?

И он пошел своей дорогой. А я — своей. Я слонялся по Поселку все утро. Навестил беременную дельфиниху Жанну, заглянул к Петушковым, помог тете Свете воды из колонки натаскать, а потом пошел в Холмы.