Эгин принял выжидательную тактику и именно поэтому поединок затягивался. Оба его противника тяжело дышали. Каждый из них втихаря гадал о двух вещах – кто умрет первым и кто первым даст деру. Оба эти исхода, впрочем, не исключали один другой.

Эгин ждал того, что в фехтовальном классе учителя Занно называли «гороховый верняк». Так молодые питомцы Свода Равновесия называли непростительный промах противника, который приводит к тому, что его становится так же легко поднять на пику, как мешок, набитый горохом, что использовался во время тренировок. И он, разумеется, дождался.

Ослабевший от непривычно долгого поединка псарь занес руку с мечом слишком далеко. Замах вышел нелепым, корявым и гибельным. Эгин не замедлил воспользоваться этим промахом – минуту спустя псарь глотнул отбросов, судорожно пытаясь удержать жизнь, стремительно покидавшую его сквозь порванный шейный сосуд.

«Ну что ж, теперь поединок можно назвать честным. Один на один», – с удовлетворением подумал Эгин, отгоняя прочь усталость. Как вдруг раздался испуганный голос Овель:

– Атен! Атен! Там еще, посмотри!

Отойдя на безопасное расстояние от своего последнего врага, чьи волосы были настолько мокры от пота, будто он только что покинул купальню, Эгин обернулся.

С другой стороны, со спины к ним приближались еще трое. С двумя такими же черными псами, у которых вместо ушей – едва заметные лоскутки, а с языков капает липкая обильная слюна. Они неспешно шлепали по воде, стремясь поспеть к развязке действа. Словно бы в охоте на утку.

12

– Ха! А вот и Овель! Цела и невредима! – с наигранным удивлением всплеснул руками очередной командир.

– Это ты, что ли, наших поперебил? – спросил псарь, с интересом оглядывая Эгина, знаков отличия которого уже было не разглядеть – так он измазался дерьмом и грязью.

– А ты что, последний боец? – заржал третий, обращаясь, правда, не к Эгину, а к его противнику, молившему всех известных ему богов о спасении несколькими минутами раньше, а теперь возносившему всем богам по очереди благодарственные и хвалебные молитвы.

Эгин быстро оценил обстановку, которая, к сожалению, теперь была очень и очень не в его пользу. Он обессилен. Он слегка ранен. Их трое, они свежи, а также свежи их замечательные псины. Кто знает, пройдет ли у Овель тот же номер, что прошел в прошлый раз? Это означало, что в нем должен вновь воскреснуть дипломат, лицедей, наглец и… и… офицер Свода Равновесия, наконец.

– Я, милостивые гиазиры, – подтвердил Эгин. – Эта девущка – преступница, которой давно интересуется Свод Равновесия. Ее судьба поручена мне. Если у вас хватит наглости пойти против Свода и сразиться со мной, знайте. Мне не составит большого труда одержать победу. Но даже если судьба будет на вашей стороне, никто из вас не проживет дольше завтрашнего вечера. Ибо в моем лице каждый из вас будет сражаться со всеми моими коллегами.

Эгин замолчал. Гости начали переговоры друг с другом, явно удивленные таким оборотом дела. Эгин даже не взглянул на Овель – он и так был уверен, что глаза у девушки сейчас больше, чем блюдца, на которых в благородных домах подают холодный десерт. Для нее это тоже сюрприз – вдруг оказаться персоной, которой интересуется, пусть и на словах, офицер Свода Равновесия. Пусть ломают головы! Эгин набрал в легкие воздуха и прислонился к стене. Вот о чем он в тот момент не думал, так это о жуткой вони, которой, казалось, было напоено все вокруг, включая луну и безразличные к происходящему звезды.