– Но ты могла быть на ней вместе со мной, – заметил Висенте.

Нервно стиснув руки, она тут же развела их в жесте отчаяния.

– Ты так много работал…

– Я предупреждал тебя об этом еще до свадьбы, – безжалостно напомнил Висенте.

– Чтобы не сидеть, изнывая от безделья, мне приходилось заниматься исследованиями… Послушай, Висенте, пожалуйста, удели мне пару минут твоего внимания, чтобы я смогла высказать все, что хочу! – взмолилась Дженетт.

С видом умирающего со скуки человека Висенте молча опустился в кресло.

– Я совершила ошибку… ужасную, чудовищную ошибку и признаюсь в этом! – начала Дженетт, прижав руки к груди. – Кроме того, я отлично понимаю, что ты очень зол на меня…

Висенте собрался было возразить, но Дженетт поспешно воскликнула:

– Не говори ничего! Я знаю, что виновата во многих вещах и моего извинения далеко не достаточно. Однако я знаю и то, что была счастлива с тобой как никогда в жизни!

Стараясь сохранять невозмутимость, Висенте медленно выдохнул. Неужели она надеется, что он ей поверит?

На бледных щеках Дженетт выступили красные пятна румянца.

– И я сделала бы все, что угодно, лишь бы вернуть это счастье назад!

Висенте чувствовал, как внутри него закипает гнев.

– Оно у тебя было, и ты выбросила его вон, дорогая. Теперешние же твои душевные переживания меня совершенно не касаются.

Дженетт вздрогнула. Темный, как ночь, взгляд Висенте был тверже алмаза, и осторожность требовала отступить, не высказывая всего, что накопилось в душе. Однако сдержаться она была уже не в состоянии. К тому же быть до конца честной перед мужем требовал долг.

– Все это верно… Но за последние несколько часов я многое о себе узнала. С тех пор как мы расстались, я ни минуты не была счастлива.

– Как ни грустно, но это приятно слышать, – насмешливо произнес Висенте, вспоминая, как она выглядела во время их медового месяца.

Лучащиеся счастьем и обожанием зеленые глаза, мягкие, пухлые губы, сложенные в несколько стыдливую улыбку. Более интимные воспоминания о распростертом на льняных простынях стройном, жаждущем ласк теле вызвали у него ответную реакцию.

В напряженном взгляде Висенте внезапно вспыхнул золотистый огонек, и у Дженетт невольно перехватило дыхание. Однако, собравшись с силами, она все-таки выдавила из себя слова, которые должна была сказать:

– Мои чувства к тебе нисколько не изменились, и я прошу предоставить нашему браку еще один шанс. Мне хочется вернуться к тебе.

И без того находящегося на пределе Висенте охватило удовлетворение самого низкого свойства.

– Тебе хочется вернуться?

– Да, мне этого хочется, – повторила Дженетт, стараясь не обращать внимания на оскорбительное для нее отсутствие видимой реакции с его стороны.

– Не могу ответить на это взаимностью, – наконец ответил Висенте, не в силах оторвать взгляда от соблазнительных пухлых губ.

Гнев и напряжение, накапливающееся внутри, грозили в любой момент вырваться наружу. Давно уже не был он так зол, как сейчас. Точнее сказать, два года. Два года, прошедшие со времени краха их брака. Два года, минувшие с той поры, как эта женщина принесла в жертву их отношения и будущее дочери с решимостью, которой никак нельзя было ожидать от некогда обожаемой им маленькой женушки.

– Но, может, если ты подумаешь… – неуверенно начала Дженетт.

– Мне нечего над этим думать! – отрезал он.

Сдерживая охватившую дрожь и стараясь не показать всю степень отчаяния, Дженетт понурилась.