Кивнув, горничная вышла. Через пару минут солдаты, столпившиеся у кровати, тоже начали покидать комнату, оставляя Эвелин и Диаманду рядом с Пэном.

Некоторое время они сидели молча, но девочке, похоже, стало неловко от этой паузы, и она, откашлявшись, сказала:

– Знаешь, я поразилась тому, как ты справилась с Джоан! Она меня всегда нервировала, но я бы не смогла вот так прямо выступить перед ней или тетей, как это получилось у тебя.

– Я нагрубила твоей тете и должна буду извиниться, – пробормотала Эвелин. – Но пиявки в любом случае признак невежества врача.

– Ой, мне они тоже не нравятся, – согласилась девочка.

Эвелин промолчала, и Диаманда, чуть нахмурившись, спросила:

– Ты за что-то злишься на меня?

Посмотрев на бывшую подругу, Эвелин больше не смогла сдерживаться:

– Я видела тебя, Диаманда. И знаю, что ты сделала Девочка разинула рот, и они молча смотрели друг на друга в напряжении и не двигаясь. Немного погодя Диаманда поникла, как цветок, который слишком давно не поливали.

– Я… – Она покачала головой, затем выпалила: – Прости меня, Эвелин! Мне правда очень жаль. Это было так зло и глупо с моей стороны, и единственным оправданием может быть только то, что я тебя тогда не знала, мы еще не подружились. Ты не представляешь, как сильно я теперь жалею!

Эвелин моргнула в замешательстве. Да, действительно, в день, когда ее толкнули в дыру, они еще не были так близки, но камень упал со стены сегодня. За период между двумя событиями они очень сблизились. В чем же она сейчас признавалась?

Эвелин начала быстро придумывать, как заставить Диаманду рассказывать дальше, но не показать виду при этом, что сама она не очень понимает, о чем идет речь.

– Я лишь хочу понять… О чем ты думала? Расскажи мне все с самого начала.

С этими словами Эвелин задержала дыхание, надеясь, что уловка сработает. В комнате повисла тишина, длившаяся так долго, что ей начало казаться, что Диаманда вообще ничего не станет говорить. Но девочка, похоже, просто собиралась с мыслями. Поколебавшись, она вздохнула и начала:

– Приехав в Джервилл, я знала, что должна выйти замуж за Адама, но с самого первого дня влюбилась в Пэна.

Эвелин молча слушала, ничего пока не понимая.

– Когда в Джервилл пришли вести о смерти Адама, – продолжила Диаманда, – я была уверена, что это судьба и мы с Пэном будем вместе. Я не знача о тебе, мне никто никогда не рассказывал, и я считала, что раз Пэн, который гораздо старше Адама, до сих пор не женат, то он ни с кем и не помолвлен или его суженая умерла. Ко когда он вернулся из похода, нам велели собираться и готовиться к поездке в Стротон, где произойдет окончательное скрепление его брачного договора. – Диаманда скривилась. – Мне кажется, я возненавидела тебя с самого начала, еще даже не познакомившись.

– Почему? – удивленно спросила Эвелин.

– Потому что ты такая красивая, милая и… Девочка резко остановилась и хмуро посмотрела на Эвелин, у которой вырвался короткий смешок.

– О, Диаманда, вряд ли меня можно назвать красивой.

– Да, можно! – сухо заверила ее девочка. – Ты не худая, конечно, но красивая.

Эвелин изумленно уставилась на нее.

– Так вот, – быстро продолжила Диаманда, – по дороге в Харгроув ты показала мне шоссы и тунику, которые шила для Пэна. Я так расстроилась! Они были очень красивые, и ты так заботливо вела себя, что мне стало обидно, что я сама не додумалась до этого… Правда, я не умею шить так же хорошо, как ты, поэтому у меня в любом случае не получилось бы.