— Нет, Хилл, — ответила она с доброй улыбкой, — не звонила.

— Прошу прощенья у вашего величества и вашей светлости.

Анна кивнула добродушно, Сара надменно. Эбигейл вышла и закрыла за собой дверь.

Сара тут же забыла о случившемся. Манеры горничной не стоили внимания в такое время, когда на уме у нее были замужество дочери и крещение внука.

Эбигейл постояла за дверью и впервые в жизни позволила своему лицу исказиться в злобной гримасе. Стоит только появиться этой женщине, как ей тут же приходится становиться смиренной горничной и бедной родственницей.

Удастся ли когда-нибудь вытеснить гордую герцогиню с ее места, хотя бы при помощи Роберта Харли?

В последующие недели Эбигейл почувствовала, что ее опасения сбываются. Едва Сара появлялась, королева, забывая о былом невнимании к себе, становилась ее рабыней.

Казалось, Сара никогда еще не обладала такой властью. Прежде у нее с королевой существовали расхождения в политических пристрастиях, Анна в душе была убежденной тори, а герцогиня склонялась к вигам. Но теперь виги добились успеха на выборах, и даже королева благоволила им. Зная, чем обязаны Саре, виги не скупились на вожделенную лесть. Тори, Роберт Харли и Генри Сент-Джон, также делали вид, будто ищут ее благосклонности, и герцогине не приходило в голову, что они могут питать к ней какие-то чувства, кроме величайшего почтения.

Харли пристально наблюдал за герцогиней. Набирая силу, она становилась все неосторожнее. В те дни, когда ее господство казалось полным, Харли отчаянно желал добиться ее падения. И рассчитывал, что надменное ослепление Сары не пройдет, так как его лучшим союзником в этой борьбе была сама Сара.

Эта женщина была ослепительно красивой, умной — и вместе с тем дурой.

Когда-нибудь кто-нибудь передаст королеве ее пренебрежительные высказывания. Пока что никто не смел… но это время наступит.

А тем временем его друзья, шутники и остряки из кофеен, восполняли то, что ему было нужно — высмеивали сложившееся положение: вице-королева Сара стала королевой Сарой. Когда-нибудь их язвительная сатира дойдет до королевы.

«И Анна будет носить корону, но Сара править», — писали они.

А затем появилась возможность привести Сару в замешательство.

Сара, как и следовало ожидать, сочла, что член парламента от Сент-Олбанса должен быть определен ею, и избрала в кандидаты от вигов Генри Киллигру, она не сомневалась, что легко убедит избирателей проголосовать за него.

Кандидатом от тори был некий мистер Гейп, и Сара подвергла его жестоким нападкам. Однако, несмотря на все ее усилия, в парламент прошел Гейп, а Генри Киллигру, убежденный, что при поддержке герцогини Мальборо не проиграет выборы, решил, что дело тут не обошлось без подкупа, и поспешил обвинить Гейпа.

Гейп обратился в суд, и там его адвокат объявил, что герцогиня Мальборо, поддерживая Киллигру, позволяла себе злоупотребления. Герцогиня восприняла это с присущим ей высокомерием, но, когда свидетели стали давать показания, противники Сары принялись удовлетворенно посмеиваться.

Роберт Харли заглянул к Эбигейл Хилл, и они обсудили это интересное положение дел на прогулке в дворцовом саду.

— Я виделся с адвокатом Гейпа, — сказал Харли. — Он блестяще провел дело. Герцогиня Мальборо вызывала избирателей в Холиуэлл-Хауз и указывала им, как голосовать. Нетрудно догадаться, что указания больше походили на угрозы. «Если не проголосуете, как я велю, то, клянусь, пожалеете!»

— Но ведь это определенно злоупотребление.

— Конечно. Мы привлечем леди Сару к суду за подкуп.

— Она, должно быть, вне себя от ярости.

Харли положил руку на плечо Эбигейл, и девушка запрокинула к нему лицо. Иногда ей казалось — он прекрасно сознает, какое производит на нее впечатление.