— Я очень рада видеть вас, — искренне сказала Анна.

— Мне, разумеется, надо решить, какие драгоценности вы наденете.

— Хилл их уже приготовила. Мы решили избавить вас от хлопот, миссис Фримен.

— Горничная подбирает вам драгоценности! Разве она может выбрать? Нет, миссис Морли, так не пойдет. Что это, рубины? Смешно! Пусть их унесут, а я подумаю, что будет наиболее подходящим для данного случая.

— По-моему, Хилл сделала хороший выбор.

Сара фыркнула, выражая презрение к Хилл и ее выбору. Потом улыбнулась.

— Я написала мистеру Фримену. Бедняга, его известили о моей болезни. Я бы не позволила его беспокоить. Он грозился бросить все и вернуться ко мне.

— Удивительно преданный муж! До чего счастливы мы… обе. Мало у кого такие мужья.

Сара надменно скривила губы. Сравнения толстого, глупого Георга с Малем она не могла спокойно снести.

И продолжала:

— Я написала, что скоро поправлюсь. Во всем повинна тревога за его жизнь и, конечно, тот случай под Рамийи, когда его чуть не убило. Дома тоже немало причин для беспокойства. Я не уверена, что Джон Вэнбру — тот человек, которому следовало доверить постройку Бленхейма. Мы с ним совершенно не ладим. А потом те, от кого я могла ждать дружеских чувств, не желают слушать моего совета.

Губы Анны сурово сжались. «Сейчас, — подумала Сара, — начнет говорить, что ей не нравится характер Сандерленда, и она не сможет установить с ним дружеских отношений. Я закричу, лишь бы она замолчала, иначе меня опять хватит удар. Сандерленд получит этот пост, но сейчас, пожалуй, не время добиваться этого».

Сара занялась подбором драгоценностей, а тем временем Анна говорила ей, как беспокоится за Георга — у него обострилась астма.

— По ночам ему очень плохо, миссис Фримен, на него бывает жалко смотреть. Он беспокоится за меня. Говорит, ходить за ним мне не по силам, но я сказала, что он мой муж, и это моя привилегия.

— Пусть один из пажей спит в его комнате, а вы ложитесь в другой.

— Мы с Георгом много лет делили ложе, и он признался, что не может заснуть, когда меня нет рядом. Да и я без него не засну. Но не беспокойтесь, дорогая миссис Фримен. О вашей несчастной Морли хорошо заботятся. Хилл спит у меня в передней, и, когда надо, я могу ее позвать. Такое доброе создание. Никогда не приходится звать ее дважды. Она всегда рядом… такая старательная… такая услужливая. Мы с принцем не знаем, что бы делали без нее. И я всегда помню, что должна быть признательна за эту девушку моей миссис Фримен.

— Как вам известно, я вытащила ее из грязи, и она старается угодить мне. Я сказала ей, что лучший способ угодить мне — это угождать вам.

— Дражайшая миссис Фримен, как мне вас отблагодарить?

«Сандерленд? — подумала Сара. — Нет, пока не стоит. После церемонии будет самое время».

Анна, одетая в роскошное платье поверх парчовой юбки, с украшениями, которые выбрала Сара, совершенно не походила на несчастную женщину, несколько дней назад бессильно сидевшую с компрессами на ногах.

Она поглядела на Георга в расшитом костюме, украшенном серебряной парчой. Выглядел он прекрасно, и все же при виде его у королевы защемило сердце. Принц плохо спал ночью, задыхался, страдая от одышки. Пришлось три раза вызывать Хилл. Какой полезной бывала девушка среди ночи и как быстро приходила на зов! Казалось, она чувствует, что нужна.

— Георг, — сказала Анна, — боюсь, вся церемония окажется утомительной.

— Я буду с тобой, любимая, — ответил принц.