Прошло еще сколько-то времени. Эви беспокойно заёрзала на стуле, задаваясь вопросом, почему это так затягивается. Но этим утром банк выглядел загруженным работой, так что, возможно, человек, которому понес бланк мистер Уолдроп, тоже был занят, и служащий вынужден ждать.

Сорок пять минут спустя мистер Уолдроп вернулся в свой кабинет. Мужчина уселся в кресло и сложил руки домиком.

— Простите, миссис Шоу, — произнес он с искренним сожалением. — Мы просто не даем ссуды такого типа в данный момент. С состоянием экономики на сегодняшний день…

Эви выпрямилась. Она чувствовала, как кровь отлила от ее лица, отчего кожа туго натянулась. Всему есть предел.

— С экономикой все в порядке, — резко прервала она. — Спад не сказался здесь так, как в других частях страны. И ваш банк — один из сильнейших в стране. В одной из бирмингемских газет на прошлой неделе была статья о том, что этот банк покупает другой во Флориде. Что я хочу знать, так это почему вы ссужаете деньги Кайлу Брюстеру, известному игроку с полицейским приводом, но не даете ссуды под залог недвижимости, стоящей в пять или шесть раз больше требуемой суммы.

Мистер Уолдроп виновато вспыхнул. В его глазах появилось выражение огорчения.

— Я не могу обсуждать дела мистера Брюстера, миссис Шоу. Извините. Я не принимаю решения о том, одобрить или нет ссуду.

— Я понимаю это, мистер Уолдроп. — Она также поняла кое-что еще, что-то столь неправдоподобное, что едва могла в это поверить, но это единственное, что имело смысл. — У меня не было ни единого шанса получить ссуду, ведь так? Вы попросили меня заполнять эту форму просто для видимости. Кто-то вмешался, чтобы заблокировать ссуду, кто-то с большим влиянием, и я хочу знать, кто это.

Его лицо стало еще более красным.

— Извините, — пробормотал он, — мне нечего вам сказать.

Эви встала и забрала копию свидетельства о собственности с его стола.

— Нет, полагаю, не можете. Это будет стоить вам работы, не так ли? До свидания, мистер Уолдроп.

Идя к пикапу, она почти чувствовала головокружение от ярости. Жара обрушилась на нее, подобно удару, но женщина игнорировала ее, так же как обжигающую обивку машины. Она сидела на стоянке, стуча пальцами по рулю, не мигая глядя на поток транспорта, текущий по шоссе № 431.

Кто-то хотел лодочную пристань. Никто не делал предложения о покупке, так что это значило, что кто бы это ни был, он знал, что Эви навряд ли продаст ее. Этот таинственный субъект обладал достаточным влиянием, имел хорошие связи с местными банкирами, чтобы заблокировать ее попытки получения ссуды. И не только это: первоначальный перевод займа из ее банка в банк Нью-Йорка, возможно, организовал этот же человек, хотя она не могла припомнить никого из знакомых с такими возможностями.

Эви понятия не имела, почему кто-то мог настолько хотеть ее маленькую пристань, чтобы дойти до таких крайностей. Это правда, что она ввела в ней много усовершенствований, и дела с каждым годом шли все лучше. Когда Эви выплатит долг, лодочный причал будет приносить значительную прибыль, но это не тот доход, который бы мог послужить основанием для подобных действий ее неизвестного врага.

«Почему» не имеет значения, подумала она с абсолютной ясностью, которая приходит в моменты кризиса. Так же, как и «кто». Единственное, что имеет значение, это что она должна сохранить пристань.

Оставался единственный ход, который Эви могла сделать, и который не будет заблокирован, потому что она больше не обратится за ссудой. Эви не промолвит ни слова об этом никому, даже Бекки, до тех пор, пока сделка не станет совершённым фактом.

Она оцепенело завела пикап и влилась в поток транспорта, затем почти сразу же съехала с дороги, когда заметила телефон-автомат у круглосуточного мини-маркета.