Глава 4

Звонок раздался ровно в четырнадцать ноль-ноль, в два часа. По дамским понятиям, как раз середина дня. Сырцов снял трубку после первой же трели.

— Слушаю вас, — сказал он строго.

— Я звоню, — сообщила Светлана Дмитриевна робко.

— Откуда? — поинтересовался Сырцов.

— Из автомата.

— Вы — молодец. Нам надо встретиться и поговорить. Только не у вас дома.

— Господи! — облегченно и расслабленно произнесла она. — Вы согласны!

— Не в этом дело… — озабоченно прервал ее Сырцов.

— Именно в этом, — радостно сказала она.

Она выбрала китайский ресторан у Никитских ворот. Когда он подъехал со стороны Пушкинской площади, то краем правого глаза просек ее «мерседес» на Малой Бронной. И неприметную «семерку» просек. Его «девятка» свернула направо, на Спиридоновку, прокатилась переулками, у Патриарших прудов выбралась на Малую Бронную и, завершив круг, встала сзади «семерки». Сырцов тщательно закрыл свою «девятку», подошел к незаметному «Жигуленку» и, наклонившись, заглянул в салон. Один человек за рулем, и все. Не таясь, Сырцов разглядывал его терпеливо, нагло и долго. Человек сидел не шевелясь и, положив руки на рулевое колесо, настойчиво смотрел перед собой.

Молод, накачан, коротко стрижен. Профиль невыразителен. И весь неинтересен, за исключением больших оттопыренных ушей, которые от напряжения окрасились в цвет пролетарского флага. Что делать ему сейчас — не знает. Сырцов садистски нависал над ним и молчал до тех пор, пока уши водителя не приобрели цвет любимого сырцовского вина «мукузани».

— Езжай отсюда, паренек, — после этого посоветовал Сырцов. Паренек панически молчал. — Дело ты свое сделал, узнал, что я встречаюсь в ресторане со Светланой Дмитриевной. А потом она поедет к себе домой, я поеду к себе домой. Так и доложишь своему бугру. Езжай, а?

«Семерка» вдруг взревела и рванула с места. Паренек так и не взглянул ни разу на Сырцова, который посмеялся и пошел в ресторан.

Опять удивился он тому, как может быть хороша сорокапятилетняя женщина. Порывисто, как девочка, и в то же время изящно поднялась ему навстречу из-за стола царица зала. Все тутошние мужчины (даже китайцы) украдкой смотрели на нее.

— До чего же я рада… — Она нежно улыбнулась и протянула ему руку. Для рукопожатия? Поцелуя? Он пожал ей руку и даже потряс. — Шокинг — ваше главное оружие?

— Мое главное оружие — десятизарядный пистолет «байярд».

— И еще игра в глуповатого простака, — добавила она. — Присаживайтесь, Бога ради.

Ее здесь хорошо знали. От желания угодить постоянной клиентке официант зверски щерился, считая, вероятно, что таким образом он улыбается. Расставив по столу емкости с побегами бамбука, черными яйцами, серыми акульими плавниками, лапшой, рисом и едкими до ядовитости соусами, он сипло и тихо (очень хотел угодить) сообщил:

— Все ваше любимое, Светлана Дмитриевна.

И осторожно, на носках двинулся за ресторанные кулисы.

Глядя на его удаляющийся толстый зад, Сырцов спросил, утверждая:

— Вы ему на чай «зелеными» отстегиваете?

— Зондируете почву насчет того, в какой валюте я намерена расплачиваться с вами? — вопросом на вопрос ответила она. Молодец дамочка. Но что-то слишком быстро решила овладеть командными высотами. Сырцов тухло посмотрел на нее, откинулся на стуле, вытянул ноги, засунул руки в карманы и, переведя взгляд на собственный скрытый рубашкой пуп, сказал без выражения:

— Мадам, если я соглашусь работать на вас, то все условия, я подчеркиваю — все — буду диктовать я.