— Там что-то происходит!

Рядом с капитаном и Аней стоял старичок с биноклем на шее — наверное, из числа отъезжающих на курорт, тех, что любят наблюдать на пляже за дельфинами и девушками в бикини.

Сейчас он заинтересованно держал бинокль возле глаз:

— Ого!

— Можно на минуточку! Всего одну! — взмолилась Аня.

— Еще чего… — пробурчал господин. — Я сам любопытный. Поэтому и езжу всегда с биноклем… Купите себе такой же — и тоже всегда будете в курсе.

— Обязательно! — синхронно пообещали Аня и капитан.

Между тем машинка, словно сбесившись, разгонялась и с разбега тыкалась в шасси самолетов… И отскакивала, как мячик… И снова, словно слепая, в ярости бросалась вновь и вновь на то, что попадалось ей на пути…

Последней целью этих безумных таранов стала машина-заправщик с надписью «Огнеопасно».

— Ну, сейчас рванет! — прокомментировал господин с биноклем.

Аня с капитаном как будто смотрели футбольный матч с самого последнего ряда высоких трибун. А голос человека с биноклем, заменявший голос комментатора, дополнял сходство.

Огненный факел взвился в небо.

На ярком солнце огонь плохо виден… И издалека он тоже казался игрушечным, похожим на пламя щелкнувшей зажигалки…

Заглушая рев турбин идущего на посадку «Ил-86», взвыли сирены «Скорой», пожарных, милицейских машин… На несколько минут фантастическая какофония звуков заполнила пространство над огромным летным полем.

— Ну и музыка! — пробормотал любопытный старик с биноклем.

В здание аэропорта испуганной вереницей уже неслись пассажиры рейса 34.

Ане было слышно, как они переговаривались:

— Какой-то сумасшедший! Сидел-сидел…

— И вдруг как вскочит ни с того ни с сего! Никто его и не трогал…

— У меня прямо сердце упало, как он к выходу побежал… Сразу поняла, что не к добру.

— Стюардессу сшиб…

— А огонь какой был! Мы ведь запросто могли уже того…

— Взлететь!

— Вот именно… Взлететь! На воздух! Но только без самолета…

Больше всех возмущался случившимся немолодой грузин — представитель грузинской авиакомпании, провожавший по долгу службы рейс…

Именно на его «Жигулях», оставленных с ключами и открытой дверью ненадолго рядом с самолетом, Лагранж и отправился в последний путь.

«Может быть, последней каплей для Лагранжа стал автобус со случайным спецназом, увиденный им из иллюминатора? — думала Аня. — Увиденный именно в тот момент, когда он, чувствуя себя в ловушке, лихорадочно придумывал, как спастись, зная, что при посадке в Тбилиси его арестуют…»

Может, и так… Впрочем, кому дано знать, что может оказаться последней каплей для человека, на чью психику давит груз столь невозможных, нечеловеческих преступлений?!

Светлову мучил еще один остававшийся без ответа вопрос: где он был, если во Внуково Антон Иванович высадил его в четыре тридцать, а уехал он из Гореловки в час ночи. Разыскать Антона Ивановича и спросить? А глупо, что не сообразили узнать: не заезжали они куда-нибудь?

Дверь так долго не открывали, что Аня решила — случилось все-таки самое страшное…

Наконец послышались слабые, шаркающие шаги.

— Да, он был у меня… Свалился на мою голову посреди ночи. Да что там… Почти под утро!

Вот так! Анна, увы, угадала.

Угадала, просто используя метод перечисления…

Безжизненное, тронутое тлением тело «Аиды»-студентки покоилось на дне темницы-ямы в гараже рядом с его домом в Гореловке.