«Тоска зеленая» — очевидно, сказано кем-то именно про дачу.

Может быть, поэтому примерно один-два раза в день Елена Давыдовна непременно кричала: «Да чтоб она сгорела, эта дача!» Но дача не горела, и все начиналось сначала: омлет, ведра, ежедневные походы на маленький гнусненький прудик, где купаются дети и собачки…

Оскорбления, которыми во время этих сборов мать осыпала Джульетту, были на редкость удивительны по своей цветистости и насыщенности: «дрянь», и к тому же «препаршивейшая», «сволочь», притом «гнуснейшая», «гадость немыслимая» — все про Джульку. Маленькую девочку девяти лет!

Случайный человек мог подумать, что Джуля — исчадие ада, девочка из фильма ужасов, не девочка, а просто «дитя кукурузы»… Что она, конечно, пыталась что-нибудь сжечь, убить, отравить кого-либо мышьяком… На самом-то деле Джульетта делала, например, робкую попытку вместо тапочек, на которых настаивала Елена Давыдовна, надеть туфельки, а кроме ракеток для бадминтона прихватить на пляж еще и куклу… «Все равно ведь ты в нее там играть не будешь, дрянь препаршивая!» — истово, гневно, с огнем возражала Елена Давыдовна.

День, когда Джульетта попыталась надеть мамины солнечные очки, вызвал в душе у Елены Давыдовны шторм не менее двенадцати баллов. «Уродка, кретинка, посмотри на кого ты похожа!» — кричала она.

Строго говоря, Джульетта была всего лишь похожа на маленькую девочку в огромных солнечных очках. Всего лишь! Что же чудилось Елене Давыдовне — загадка. Может быть, ей мерещилось, что солнечные очки — это первый шаг к панели, верный путь к распущенности и девической порочности? Сумеречно это было тогда и неизвестно…

Один из психиатров заметил: «Воспитание леди начинается с бабушки, воспитание шизофренички тоже начинается с бабушки». Как поняла Аня, от мамы тоже много зависело…

Но разве можно было сказать, что Елена Давыдовна не любит свою дочку? Вот ведь как Елена Давыдовна переживала, чтобы Джуля была сыта («Убью, если не доешь сосиску!») и не простудилась («Надень кофточку, тварь такая, видишь, сквозняк!»).

Может быть, Елену Давыдовну надо было пожалеть: «нервы у человека никуда»? Но почему в присутствии посторонних взрослых людей наступала блаженная тишина? Почему при них Елена Давыдовна была тиха, деликатна? Как-то удавалось ей совладать со своими «слабыми нервами».

Это вообще свойство «нервных» взрослых, которых «дети выводят из себя»… Когда рядом с «нервными» появляется сила, они как-то мгновенно преображаются и чудненько справляются со своими расшатанными нервами. Никогда им не придет в голову хоть чуточку поорать, например, на свое начальство.

Значит, распаляет ярость, провоцирует необузданность именно детская беззащитность и сознание собственной всевластности… Вот за это Аня в детстве Елену Давыдовну не просто не любила, а почти ненавидела. Еще больше, чем та ненавидела молоко.

Истоки жизненного сценария почти всегда в детстве. Именно туда уходят корни.

То, что говорят детям родители, может быть либо поощрением к неудаче, либо же, напротив, к успеху. Иногда это скрывается за абсолютно невинным на первый взгляд, ласково-насмешливым подначиванием: «Он у нас дурачок» или «Она у нас грязнуля».

Ребенок впитывает в себя истинный смысл слов, воспринимает их как предписание. Но мама этого не замечает, потому что исполнение этих предписаний откладывается на будущее и осуществляется иногда много лет спустя. Сказанные в гневе слова «Исчезни!» или «Чтоб ты провалилась!» для таких родителей, как Елена Давыдовна, — просто слова, о которых они забывают, едва проходит гнев, а тот, кому они предназначены, запомнил их всем своим нутром как точное указание.